Согревая сердцем
Шрифт:
— Не надо, — попытался протестовать Вадим, но виконт пожал плечами.
— Дорогой мой, ты меня удивляешь. Неужели твоя тоска по той девчонке так велика, что ты поглупел и не замечаешь очевидных вещей? — поразился ВадШ, с удовольствием глядя, как заливается краской зять. — Нельзя поощрять и спускать с рук такие вещи, как предательство. Тем более нельзя оставлять это, зная, что он поехал служить людям, которые тебе не чужие. Только не надо говорить мне о том, что его месть касалась вас двоих и никого больше. Человек, способный на предательство один раз, окажется способен на повторение своего поступка. И давай не будем об этом. Я его найду — от тебя требуется лишь решить, как он умрет. А теперь давайте выпьем за мою будущую внучку. Родная, за тебя, — поднял кубок виконт. — Вы уже придумали имя?
— Мы… ну я думала… — тихонько проговорила дочь. — Только не знаю пока. Милый, — тронула она мужа за плечо. Тот повернул
Вадим изумленно уставился на жену, не ожидая от нее такого самопожертвования. Назвать дочь именем соперницы? Он только теперь начал понимать, как сильно его любит эта черноглазая девочка, и испытал неожиданный прилив горячей благодарности к ней. Обняв Ульрику, поцеловал ее в макушку и шепнул «спасибо, моя хорошая». Девушка прижалась к мужу, радуясь неожиданной ласке, и уютно устроилась в его объятиях.
Не менее потрясен был и ВадШ. Для него любовь дочери к супругу тайной не была, но такого поступка от нее не ожидал и он. Грегор просто запил удивление квасом, не считая себя вправе комментировать услышанное — семья брата, ему и решать.
— Однако, дочка, — озадаченно проговорил он. — Ты нас поразила обоих, если честно. Ну что ж, Вадим, решай. Думаю, нет смысла и дальше замалчивать историю твоей прошлой любви. Я не знал о ней, когда мы с Драгомиром заключали ваш с Ульрикой союз, иначе сильно подумал бы. Одно дело просто поженить детей, как когда-то обручили нас с Арабеллой, а другое — разлучить влюбленных. Но уже поздно, вы женаты, и я, честно говоря, не думаю, что твоя Илика когда-то появится. Если бы она хотела, дала бы знать через того же Гранта. Да знаю я, что он ее купил, — усмехнулся он в ответ на изумленный взгляд Грегора, не подозревавшего о таких познаниях родственника. — И что переписываются они, тоже знаю. Я спрашивал Гранта, известно ли ему что-то о местонахождении девочки и ее планах, и из его рассказа понял, что ясно только — она живет в Анкоре, но, похоже, возвращаться не собирается.
— Спасибо тебе, милая, — необычно теплым тоном произнес Вадим, не выпуская жену из объятий. — Раз уж все знают, не вижу смысла и дальше молчать. Да, я люблю Илику, и за этот год я так и не смог ее забыть. Но, похоже, она оказалась мудрее меня и ушла первой. Ульрика прелесть, и обманывать ее я, наверное, не смог бы. А открыто уходить к любимой, не скрываясь от жены… Это чересчур. Грант скоро будет в Лютеции, мы с ним поговорим о том, как там Илика. Мне Грегор так и не говорил про Анкор, и, наверное, правильно. Я бы не выдержал и сорвался туда. А зная отца… Не могу подставлять под удар девочку, виноватую только в том, что полюбила сына лорда Драгомира. Я согласен на то, чтобы назвать дочь именем моей потерянной синеглазки. И… впрочем, ты знаешь, я не раз говорил тебе об этом, — улыбнулся он жене, доверчиво глядящей из-под упавшей на лоб челки, и отвел ладонью волосы. — Я не уверен, что смогу забыть Илику. Но все место в моем сердце, что не занято ею, твое. Спасибо тебе, что ты такая чуткая и понимающая.
Сжав жену в объятиях, он вздохнул. ВадШ и Грегор переглянулись, глядя на эту неожиданную нежность между супругами. Похоже, жизнь этих двоих наладится. А Илика… Девочка и впрямь оказалась мудрой и чуткой, раз решила исчезнуть и не заставлять любимого разрываться между возлюбленной и супругой. Дай ей Макошь счастья, искренне пожелал ВадШ. Грегор решил в ближайшее время выпросить поездку в Анкор, чтобы найти Илику и поговорить с ней. Помощи она ни разу не просила, из чего можно было заключить, что ее жизнь среди бушидо вполне комфортна… Но просто поболтать никто не запрещал. Ей, наверное, интересно, что с Вадимом, как он. И… Грегор вдруг подумал, что он вполне мог бы предложить девчонке замужество. А почему нет? Она же понравилась ему в свое время, так почему сейчас им не попробовать пожениться? В конце концов, Илика хоть умная и поговорить с ней есть о чем. Не то что другие девчонки, что аристократки, что простолюдинки — одна на десяток найдется, способная говорить о чем-то, кроме нарядов и сплетен. А Илика умная, книжки любит. Так почему нет? Ну не судьба им с братом быть, так что ж ей теперь, одной всю жизнь оставаться? Ей детей рожать надо, гнездо вить. Велес их знает, бушидо этих, что ей среди них понадобилось и что она там делает. А не захочет — так просто поглядеть, счастлива ли она. И если нет, увезти оттуда. Вон хоть к тому же Гранту в Китеж. Вадим, может, выберется когда повидаться. Хотя, может, и не стоит. Только начал смиряться со своим положением. Ладно, решил парень. Надо сначала в Анкор приехать и Илику найти. А там видно будет.
После ужина ВадШ распрощался и
Илика переоделась после тренировки и принялась полировать кинжалы. Уходу за оружием она посвящала не меньше времени, чем упражнениям с ним. Чтение и воинские уроки отнимали у нее много времени, и на тоску о прошлом ни минутки не оставалось. А если вдруг выдавалась свободная пора — шла в аптеку, обучая местного целителя и помогая ему собирать травы для снадобий. Четверо воинов, когда-то нашедших ее в лесу, по-прежнему опекали девочку, как сестренку. И хотя с обретением статуса Илика стала своей для всех кланов триады бушидо, эти парни были ей дороже. Может, потому, что приняли ее еще безвестной, никому не нужной сиротой. А может, просто искренне привязалась к ним оставшаяся одинокой душа.
Когда Таурендил предложил Гасу обучать Илику воинскому мастерству, заметив в ней нешуточные таланты, глава бушидо сначала воспротивился. Не походила тогда Илика на воительницу — хрупкая, слабая, полные тоски глаза выдавали в ней полное страданий прошлое. Потом согласился — решил, что нагрузка поможет ей отвлечься, а усталость не даст возможности переживать о былом. Сама Илика поначалу безучастно отнеслась к предложению обучаться воинскому искусству. Но постепенно втянулась и полюбила тренировки. Она давно запретила себе думать о потерянном ребенке, о Вадиме, о Сенежском замке и Китеже, куда так и не доехала. Нет, Илика не жалела о том, что рассталась с Грантом в том лесу. Поехала бы с ним — вольно или невольно вспоминала бы о любимом. Грант вряд ли назначил бы ей такой безжалостный режим, при котором не то что тосковать — вздохнуть некогда. И это оказалось лучшим лекарством. Усталость помогала отвлечься, а жесткий распорядок — не думать о посторонних вещах.
Илика встала и подошла к высокому зеркалу в красивой резной раме. Вгляделась в себя — стройная, подтянутая фигура, коса заколота в аккуратный узел. Только в глазах нет больше прежней доверчивости и улыбки, которая освещала все вокруг. Теперь это были не лазурные озера, сверкающие солнечными лучами радости, а наполненные осенним небом зеркала с проблесками тоски. Илика так и не полюбила еженедельные клановые сходки, отказываясь от них под разными предлогами. Редко когда Фару удавалось вытащить ее на посиделки, но и придя, она не участвовала в разговорах и танцах, отсиживаясь в уголке. Парни не настаивали, видя, что бывшая лесная жительница не привыкла к большому обществу. В комнате, раскрашенной в красно-черные цвета с примесью болотно-зеленого, мало что напоминало о желто-черных оттенках Фантомов. Зато здесь можно было забыть об отчаянном желании хоть на минуточку увидеть Вадима, о заботе Лады, наивном восторге Целаны, братской опеке Грегора. О всем том, что почти полгода составляло ее жизнь. Что заменило ей лесное одиночество и тоску. О потерянном малыше, который так и не родился на радость ей и Вадиму. Разумом Илика понимала, что так лучше… но сердце отчаянно протестовало против такого развития событий.
И еще одно не давало ей покоя. Ее новая работа. Таурендил высоко оценил мастерство юной воительницы и на все важные заказы просил у Гаса именно ее. Илика хорошо помнила, как тяжело ей далась первая смерть — Вершителя душ. Ей было наплевать на опасность и трудность поручения. Но вид тяжело падающего с коня воина долго не давал покоя. После того задания она проспала почти двое суток. И, наверное, в тот момент что-то переломилось в душе. Прежняя Илика окончательно умерла в ней… а может, глубоко спряталась, напуганная новыми событиями. Даже щедрые дары богам не успокоили ее души. Светлорожденные мало беспокоились о такой ерунде, как угрызения совести. Убийства были их работой, к которой остроухие готовились с детства. И переживания человеческой девчонки эльфов нисколько не волновали. Выполняет поручения — и ладно.
Фар хорошо видел, что творится с его названой сестренкой, и старался помочь. Долгими вечерами он разговаривал с ней, рассказывал о воинской судьбе, о том, каким должен быть человек их круга. Постепенно тонко чувствующему метания Илики парню удалось ее немного успокоить и доказать, что ее вины в этом нет. Так сложилась судьба. Целительство было прекрасным способом хоть как-то уравновесить отнятые жизни, поэтому юная знахарка все свободное время посвящала лечению. Ей казалось: чем больше людей она спасет, тем легче окажутся на Высшем суде ее грехи. И порой думалось, что так и есть. Заполняя день до отказа, она ухитрялась отвлечься от тяжких мыслей. И временами чувствовала себя почти счастливой.