Соитие (Альманах эротической литературы)

Армалинский Михаил Израилевич

* * *

Манна небесная авиапочтымне раскрывалась конвертом, как почкой,я поглощал из него содержанье,провозглашая веселое ржанье.Мне сообщалось о горе и счастьи,письма читал я за воблой и щами,рядом присутствовала колбаса.Ну, а потом я ответы писал.В них, незабвенных, сияло желанье,чистое,

словно в зажаренной Жанне, мокрое, словно бордовый тампон,скользкое, словно дрочимый тромбон.

* * *

Забавно дев сопротивленье.А я сражаюсь против ленисопротивленье подавитья жаждой плоти плодовит!Сначала ноги сжаты плотно,потом в объятьи тесном, потном,они расходятся, как в бракемуж и жена, устав от драки. Они расходятся с разбега,и зарожденье человекаознаменуется потомкровями, водами — потоп.Я в нём плыву, подобно Ною,от одиночества не ною.

* * *

Я разбудил в тебе зверюшку,во мне же зверь не засыпал,ты искусала всю подушку,пока оргазм я зазывал.Ты завывала. Прозевала,что ночь прошла, в которой мысошлись у книжного развала,как у развалин той тюрьмы, где нас в неволе разводили.Потом в суде нас разводили.

* * *

В тебя проскользнуть и скользить,пока не забудется сколькопришлось прямоты исказить,чтоб стало не сухо, а скользко.Одежда прозрачна для глазмоих, и с поличным — приличья,чем кончится, знаю, рассказ,мораль измордована притчей.Тебя я увидел насквозь,вот матка, а вот яйцеклеткасозрела всегда на авосьглядишь, и закапает с ветки ведь жарко, весна потекла,и все скоротечно любилиодежду вина, из стекла,всю выпив, бездумно разбили.Губам без помады зардеть,ногам баснословно разжаться.Мужчине от страсти твердеть,а женщине в ней разжижаться.

* * *

Между ног, между губ, между стеноквот где хуй проводил бы свой век,чтоб не мучиться мелкостью темок,что себе навязал человек. Что наука? Что даже искусство,коль горит предо мною пизда,от которой становится

вкусно,и понятно, что жизнь — неспроста.

* * *

Жаль, если женщина хочет прерватьмой неизменно восторженный вопльлишь потому, что мой Тибр и Евфратрай окружают, в который притопаля, столько вех миновав и девах,всех возлюбя и любовь ненавидялишь потому, что я, щедрый в дарах,славу свою сквозь толпу ясновидел. Женщины вяли, морщинились, шлив старость, которой не знал и не ведал,в прошлое, в коем лишь жидкие щи,вещие сны да скончание света.Новые женщины с кожей, как фрукт,мясо-молочные, с центром капустнымсамозабвенно по-старому врутчтоб им во чреве до времени пусто.

* * *

Две женщины любви изъяты из мечтаний,богинями они казались издали.Но вот издал я крик в издательстве желанийи ягоду прыща в объятьях раздавил. Одна предстала мне юродивой табачной,другая оказалась вестницей дерьма.Эффект лица к лицу, привычный и типичный,ударил по лицу, разрушив закромаума, которым я тщеславился, храбрился,а был он, как всегда, подвержен той мечте,что шла от Бога, а не от каприза,которая оттащит от карниза,под коим лев с ручищей на мяче.

* * *

Все они, лишь под хмельком кончающие,с комплексами, глупостью и фобиями,женские свои права качающие,производных не своих любя, а опиума. Все они, влюбленные в вибраторы,а себя секретно ненавидящие,возомнившие себя ораторами,вякающие идейки нищие.Сколько развелось их, недоёбанных,истеричных, злых, с намеком подленьким.Жаль гарем, где подавали подданных,поддававших верно задом потненьким.

* * *

Царь природы размножался в неволе,царь зверей же не хотел — оскорблялся.Первый — строем проходил под конвоем,а второй — от клетки обособлялся. Хоть на царство их и не выбирали,царь природы сторонился законоввырождаясь в клетке и умирая,но хоть с музыкой плодящихся стонов.

* * *

О порнография — прекрасная графав анкете для измученных мечтаний,которых наняла на труд строфа,без оговорок и без замечаний.Графа лишь истиной заполнена была,что и до гласности, до рождества Христовавсегда горела, никогда — дотла,для всех была желанная обнова.