Соитие (Альманах эротической литературы)

Армалинский Михаил Израилевич

двупарными, моё парное семя,пропитывайся им до мутных глаз,в которых приостановилось время,и вдруг забилось судорогой в нас.

* * *

Слюнявая пизда губами шамкала,беззубая, заглатывала хуй,и туфлями домашними прошаркала,стремясь к биде бахчисарайских струй.Исторгнув семя с кровью — наш роман такойона пришлёпала в мою кровать,и снова начала

вертеть романтикой,грозя, коль не женюсь, роман прервать.

* * *

Я со страху убежал в литературу,чтоб ни-ни, не растлевать и не насиловатьтак алкаш хватает в обе политуру,коль поллитра под рукою нет — Россия ведь.Как любой поэт, от мира в омерзеньи,я свой дом из карт, из дам одних, сколачивал.В нём они в ночных рубашках бумазейныхна диванах возлежат, свернув калачикомтелеса различных видов и размеров,я ж хмелел то от одной, а то от нескольких.Глядь — и нет во мне порывов-изуверов,а зато в литературу по хуй влез-таки.

* * *

Ждал женщину, вернее, поджидалдолжна была явиться ниоткуда.Меня влекла великая нужда,которая явилась, как причуда.По-прежнему во мне горела блажь,без имени, но все-таки родная.Воспоминаний вычурный коллажи кровь текущая из женщины, парнаяпреследовали только наяву.Во сне же — никогда не докучали,и в море женщин я держался на плаву,хоть волны запах бездны источали.

* * *

Я встретил женщину, что некогда ебал,она, естественно, с другим стояла.Я ей рукой махнул, она мне свой оскалв ответ продемонстрировала вяло.Она меня в те дни не захотела вдруг,и я не докучал с тех пор ей больше,но долю львиную писательских потугя посвящал лишь ей. И похоть облапошил,в текст спроецировав. Роскошная пиздаеё уже моей мечты не занимала.А ведь была сия задача не проста,достичь сего в любви — совсем не мало.

* * *

Она сидела напротив,будучи женой другого.Я не растворялся в народе,счастливом от вина дармового.Она сидела, раздвинув ноги,между которыми были брюки.Я утешал себя, что в итоге,я доберусь до её подруги,у которой были дырявые джинсы,а из дырки сияла ляжка.Нет опьяненья сильнее в жизни,когда от женщины мне поблажка.

* * *

Я

тебя держу за пизду рукой,и влагой пропитаны губы, как губка,я в печи её шевелю кочергойа угли очей прикрывает юбка,задранная. Вот она, зарубка.Здесь меж стволами, бесценный клад,подрагоценней медали, кубка,с ним не в тягость любая кладьдолга, ответственности, поступка.Я тебя за пизду держу — без неёя тебя прогнал бы иль уничтожил.У неё мы добро и зло познаем,жизни множим и жизнь итожим.

* * *

Делов-то — ноги развести,ты на таблетках, я — здоровый,ан нет — препоны возвестине преминула — взор суровый.Ведь самый страшный твой ущерб,который понести не хочешь,что возбудишься ты вотще,что в первый раз со мной не кончишь.Но ведь последует второй,потом без промедлений третий,а уж тогда оргазм горойвзойдет и вознесет над твердью. Но ты хватаешься за ложь,она суть в трусики оденет.Ты потому мне не даюшь,что жаждешь времени иль денег.Делов-то — ноги развести,но нет — на хуй заводят дело,коль смог он выгодно расти,пускают в дело, то есть, в тело.Залог раскрытых ног не страсть,а вычисления рассудка.И греет тело у кострав холодном Риме проститутка.

* * *

Вот тебе и конец любви,адреналин так упал в крови,что отослал тебя с глаз долой,чтобы не спать с твоей мордой злой.Ты ослепила меня пиздой,но пред глазами твой взгляд пустой,не закричу я тебе постой,был я простак, а теперь простойне для меня слова «навсегда»и «никогда» — на меня наседалобщий обычай восторженной лжи.Ты мне теперь вот тут полижи.

* * *

На каблуках, как на ходулях,и в тесном лифчике, как в сбруе,девицы шествуют к добру ли,ко злу — но речи нет о дулях,показываемых в карманахраздутых тел грудо-ногастых.В Евангелиях и в Коранах,и в разноцветных расах, в кастахвезде, всегда, во всём ночноелюдское месиво, дневныегримасы массы, заливныелуга телес — для всех ручное