Сокровища Королевского замка
Шрифт:
На углу Беднарской они встретили пани Ядвигу с дочкой. Увидев их, Станислав невольно вспомнил про портфель с книжками, которые нес Стасик.
– Пан Тобиаш… – начал он, а пани Ядвига радостно подхватила:
– Среда и новая партия книжек? Великолепно! Пошли ко мне! Приятельница принесла немного настоящего чая.
Ему хотелось как можно скорее оказаться дома, закрыть дверь, побыть одному.
– Может быть, Кристина со Стасиком… – сказал он глухим голосом. – Я пойду домой. Мне нездоровится.
Пани Ядвига окинула всю троицу внимательным
– Простите… Разумеется, зайдете в другой раз… Дайте книжки, я отнесу сама!
Стасик, однако, вызвался проводить ее и отнести тяжелую сумку.
Кристине не хотелось идти с ними, но Ися, что-то весело лепетавшая, с такой силой вцепилась в ее руку, что пришлось бы отрывать девочку силой.
– Сле-да! – пропела вдруг Ися. Уцепившись за Кшисину руку, она подпрыгивала, приплясывая при этом. И на разные лады повторяла: – Сле-да! Сле-да! Сле-да!
– Среда! – машинально повторил Станислав.
Трудно было поверить, что все это было так недавно.
Вчера… Вчера он видел Галю, слышал ее голос, был рядом с ней.
– Шеф, мы в понедельник фотографировали? – с удивлением в голосе прошептал Стасик, который тоже, должно быть, подумал о невероятно быстром ходе событий.
– Сле-да! Сле-да! – по-прежнему напевала Ися.
Станиславу показалось, что в пении малышки он различает скрипичный тон, который он уже не может отчетливо припомнить.
Он попрощался и поспешил домой. Ему хотелось молиться, просить о спасении, звать на помощь, но вместо этого он, как был, в одежде, лег на кровать, его сморил сон тяжелый, исполненный болезненных предчувствий.
Он видел стены, превратившиеся в развалины, полосу хлебов, растоптанных танком. Волосы цвета спелой пшеницы, звучание скрипки в голосе – все куда-то ушло.
А теперь Кристина будила его, рассказывая ему что-то с оживлением, таким неожиданным после вчерашнего отчаяния и безнадежности.
– Я была у пани Ядвиги…
– Знаю…
– Она сказала, что попробует что-нибудь сделать!
– Спасти их? Вытащить из гестапо?! И есть какой-то шанс? Хоть какая-то надежда?
– Попробуют. Иногда удается выйти на кого-то. Но все равно, независимо от этого будут пытаться вывезти из квартиры книжки. И все негативы, которые ты там оставил…
– Что за чушь? Спасать книжки, когда гибнут люди?
– Не знаю, не знаю… – сказал она, вновь охваченная отчаянием. – Но наверное, нужно. Хотя и гибнут люди… До последней минуты… До последней минуты надо бороться за спасение всего, что еще уцелело, – говорила Кристина, стиснув зубы. – Так, как вы со Стасиком там, в Замке…
– Ты сказала пани Ядвиге про негативы?
Она виновато опустила голову.
– Так уж получилось… Но я доверяю ей, как самой себе!
– Зачем ей знать то, без чего она может обойтись? Ведь у нее маленький ребенок! Муж в лагере, даже не видел дочки! Пани Ядвига не должна рисковать. Она должна жить долго и счастливо ради дочки…
– Кто сейчас не рискует? И если хочешь знать,
Они помолчали.
– А как же вы хотите вынести оттуда негативы и книжки? – спросил через некоторое время Станислав. – Если вы сорвете печати, заберут всех жильцов! Пробить стену тоже не удастся, они там толстые, кирпичные.
– Ну нет. Тайком все равно столько книжек оттуда не вывезти. Это будет сделано официальным путем. Через библиотеку. И в нашем присутствии.
– То есть как это?
– Мы вместе с пани Ядвигой будем ходить в библиотеку.
– Кто это – мы?
– Я. Шить буду дома по вечерам.
– И я, – добавил Стасик.
– Пани Ядвига сказала, что постарается устроить нас к себе на работу.
– Ее и меня, – дополнил Стасик.
– Может, и тебя потом удастся оформить.
Глава XX
Перед костелом визитинок[26] тихо шелестели огромные липы. Ветер пробегал по верхушкам, шевелил мелкие листья.
Свет соскальзывал с крыш вниз. Грустно склонившиеся головы ангелов сливались с порыжевшим золотом листвы. Воздух был теплый, мягкий.
Станислав, проводив немного Кристину и Стасика, глядел теперь, как они уходят, сопровождая пани Ядвигу.
Прежде он частенько думал о том, как бы ему проникнуть в университетское книгохранилище, откуда пани Ядвига приносила ему книги. Он знал, что девушки, учившиеся на нелегальных курсах, нередко нанимались в университет уборщицами, чтобы получить доступ к книгам. И он тоже мечтал найти путь к этому хранилищу знаний, но все его путешествия на подводе на территорию университета заканчивались у входа в библиотеку, за исключением одной-единственной вылазки в книжный фонд, предпринятой инженером Мязеком в честь сына Бартошака. А теперь, когда он совсем не думал об этом, перед ним открывалась возможность посещать библиотеку.
Но без особого разрешения об этом нельзя было и мечтать.
Университетская библиотека, так же как и другие научные библиотеки в оккупированной Варшаве, находилась в ведении немецких властей. На территории университета разместилась охрана.
Посещение библиотеки было чисто немецкой привилегией. И только немногие поляки, те, кто работал в немецких учреждениях, могли получить специальный пропуск в библиотеку. Его визировал сам доктор философии Витте, ежедневно просматривая карточки читателей.
И все же тысячи книг из университетской библиотеки находили путь к читателям, научным работникам и студентам, которых в оккупированной Варшаве было немало; несмотря на строжайшие запреты, в Польше действовали два подпольных университета – столичный и западный, изгнанный из Познани, своего материнского гнезда.
Польские библиотекари, вопреки всем трудностям, бессмысленным приказам и преследованиям, упорно работали, чтобы сохранить библиотеку в своих руках, не отдать ее немцам. Они делились своими скромными заработками с товарищами, уволенными оккупантами с работы.