Сокровища России
Шрифт:
– Ну, хорошо, Костя, - примиряюще сказал Эдик.
– Мы с Онищенко знаем, где закопано бесхозное теперь, по твоим уверениям, ненужное золото. Но тебе-то чего волноваться? Конкретно ты ничего не знаешь.
– Это и обидно, - с досадой сказал майор.
– За что умирать? Я не знаю, но Онищенко наверняка думает, что знаю. Он никому не верит. И тебе не верит. И потому думает, что мы с тобой в сговоре. Что ты мне все выкладываешь, продаешь, как своему куратору. Для страховки. И потому он обязан грохнуть меня в первую очередь. Возможности есть. Онищенко может подключить службу безопасности этого магната Хуторковского.
– Вы все там в органах банда сумасшедших. Из-за чего тут людей убивать? Никогда не поверю. Ты псих.
– Пусть я псих. Но и Онищенко такой же псих, - угрюмо сказал майор.
– Да и двести килограммов золота - вовсе не мелочь.
– Может и больше. Но дело не в килограммах. Туда труда вбухано много. Ты не представляешь - сколько. Если учитывать затраты на старение.
– Но прикинуть-то можно? Хоть на глаз? Общую сумму?
– заинтересовался Гольцов.
– Давай прикинем.
– Эдик равнодушно пожал плечами.
– Грамм золота стоит чуть больше десяти долларов. Округляем до десяти, для простоты…
Майор мгновенно подсчитал:
– Тогда килограмм тянет на десять тысяч, а центнер - на миллион долларов. Три лимона, значит?
– Вот видишь, какая мелочь. Правда, все это в виде украшений…
– Значит, втрое дороже, - нетерпеливо перебил Гольцов.
– Девять миллионов долларов - это не мелочь.
– Да брось ты. Это будет что-то стоить, если продавать, как уникальную древность. Тогда в десять раз дороже. Но это только, если через аукционы прогнать официально на Западе.
– Уверен, что можно продать и без огласки, если знаешь коллекционеров. А Онищенко знает. И я знаю. Так значит…девяносто миллионов?! Эдик, ты меня убил.
– Ну, в реальности, из-за накладных расходов…
– Пусть восемьдесят. Спасибо, успокоил. И это мелочь?
– Нет, - подумав, согласился все-таки Эдик.
– Я как-то и сам не заметил. Но все равно…не такая уж большая сумма. И главное - это не реально. Ну, не верю я, что Онищенко точит нож. Ты просто курганов наших не видел, Костя. Ты просто психуешь. Брось. Успокойся. Давай я тебе денег дам. Съезди куда-нибудь развеяться. Нет, непременно съезди, раз уж ты моя гарантия. Съезди, и мне спокойней будет. Я же только второй в черном списке, так?
– Дошутишься, - мрачно сказал майор.
– Но мысль хорошая. Я бы точно уехал…пока не утрясется. Подальше бы куда, за границу. В самом деле…и сколько ты мог бы одолжить?
– Майор заговорил серьезно.
– Не одолжить, - пояснил Эдик, - а просто дать. Это же общее дело. Я участвую в нем деньгами, а ты - отъездом. Полтинника тебе хватит?
– Ты смеешься?
– изумился Гольцов.
– Ну, стольник. Пусть два. На любую заграницу ж хватит. Вместе с семьей.
– Ты издеваешься?
– Майор начал злиться, и Эдик спохватился:
– Я имею в виду двести тысяч.
– Это сколько ж в долларах…- задумался майор, и Эдик обиделся:
– Это и есть доллары! Что ты тупого изображаешь? Ну, бери триста тысяч. Долларов.
– И без отдачи? Триста тысяч?
– Майор смотрел недоверчиво, но на роже собеседника находил только искренность.
– Конечно.
– Откуда
– Настоящий чекист, майор не мог не задать этот вопрос. Глядел теперь исподлобья, как на допросе. Значит, поверил, наконец.
– Я же работаю!
– обозлился Эдик.
– И какая у тебя, заместителя музейного, зарплата?
– У меня и зарплата есть?
– удивился Эдик.
– А ведь точно. Должна быть зарплата. Ну и Пузырев. Даже эти копейки - и то зажимает. Ни разу ведь не намекнул, что мне зарплата положена.
– Эдик искренне огорчился, и это странным образом заставило майора окончательно ему поверить.
– Ну, хорошо, давай свои доллары, - осторожно и неуверенно сказал он.
– Давай, сколько сможешь. Но я потом, когда вернусь…я тобой займусь.
– Мной уже Интерпол занимался.
– Эдик усмехнулся.
– Куда уж тебе.
– Нет, серьезно?
– Конечно. Признали, что я образец честности. Могу и удостоверение показать "Почетный друг Интерпола".
– Эдик действительно вытащил удостоверение, и оно потрясло майора чуть не до слез.
– Не может быть, - потерянно бормотал он, вертя в руках удостоверение с фотографией Эдика.
– Я же тебя знаю…Вроде настоящее. Это же…бесплатные билеты на самолет по всей Европе. А по остальному миру - за копейки, летай, не хочу…мечта всех наших генералов…да только рылом не вышли. Кажется, у директора ФСБ только такое есть…или обещано? Нет, ну ты и сволочь! Чем же вы с Пузыревым занимаетесь?! Нет, надо, надо вас растрясти…когда вернусь…
– И это друг, называется, - огорчился Эдик.
– Я думал, ты обрадуешься.
– Да я обрадовался, - с натянутой улыбкой заверил майор.
– Это у меня так радость выражается, да. Служба изуродовала. Давай четыреста тысяч - я вообще у тебя крышей буду, а?
Когда они возвращались в город, майор постоянно следовал позади машины Эдика, словно боялся его потерять. В банке, где Эдик оформил майору пластиковую "Визу" и кредитную карту на четыреста тысяч долларов, пришлось выслушать нытье Гольцова. Оказалось, Онищенко в последний месяц взял в привычку заходить к майору в кабинет, вроде по дружески, и все исподволь пытался выяснить, когда майор в последний раз видел Эдика. Может случайно. Или еще как. Контактов таких уже с полгода не было, но Онищенко явно не верил.
– Да, неспроста это. Ох, неспроста, - глубокомысленно изрек Эдик, вручая Гольцову карточку.
– Так что скрывайся подальше и подольше.
Майор тут же заглох и скрылся.
ГЛАВА 19. Прорыв Андрея Ростовцева
В течение зимы и весны Андрей Ростовцев тоже не терял времени, чему свидетельством явилась новая статья в крутом западном журнале "Археология". Статья эта обозначила направление, в котором двигалась научная мысль российского открывателя, в котором он работал, и одновременно явилась ответом всем тем критиканам и злопыхателям, что обрушились на гипотезу Ростовцева о происхождении Руси. Ведь главные их возражения в виде вопросов требовали ответа, и Андрей показал, как он намерен ответить. И от такого ответа у Эдика сердце вначале ухнуло вниз, а потом воспарило до небес. Да! Он был готов поддержать такую теорию обеими руками! А руки у Эдика имелись…