Сокровища Валькирии. Звездные раны
Шрифт:
У него в изголовье, протянув руки к огню, сидела женщина. Ярко освещенное лицо ее, чуть прищуренные от жара и дыма глаза, полузаплетенные в косу пепельные и огненные от пламени волосы, лежащие на плече, холстяное, длинное и очень широкое платье, стянутое шнуровкой по талии, у горла и возле запястий, так что образовывались светящиеся матерчатые фонари и в них просвечивало тонкое гибкое тело, — все это вначале показалось призраком, возникшим из переливчатого, гипнотизирующего слух речного шума.
Тонкие пальчики и ладони светились от огня и казались
— Что же ты не услышал меня? — спросила она, по-прежнему глядя в костер. — Я тебя потом еще долго звала…
Зимогор покосился на взбугрившийся мешок топографа — спал без задних ног…
— Кто ты? — шепотом спросил он.
— Твоя жена, — проговорила женщина. — Ты помнишь меня?
— Нет… Почему я должен помнить? — Олег потянул замок спальника, высвобождая плечи, однако почудилось — видел! Знает ее! Неизвестно откуда, как, почему, но знает, и мало того, она близка, эта женщина! Он помнит ее руки, глаза, губы, волосы, помнит, как она улыбается, смеется и плачет. И даже имя мелькнуло в сознании, никогда не слышимое, странное — Лаксана. И будто он много-много раз произносил его когда-то, и это звучание, как и все остальное, узнается в ней, как в родном человеке!
Однако это ощущение длилось секунду, не более. Потом оно пропало вместе с ощутимым толчком воздуха в лицо — словно сдул кто-то! — и перед ним очутилась та же самая женщина, но уже совершенно незнакомая.
Смущенный и подавленный собственными чувствами, он смотрел на нее и, должно быть, выглядел идиотом, потому что она вдруг улыбнулась чуть надменно и еще выше приподняла подбородок, глядя свысока.
— Узнал меня? — спросила тихо, и опять на короткий миг он вспомнил этот голос, но опять было легкое дыхание в лицо, словно сдувшее память.
— Узнал, — помимо воли и с трудом произнес он, чувствуя полную заторможенность речи и мысли.
— Не вижу, — высокомерная, горделивая улыбка все еще приподнимала и так высокие брови. — Неужели сильно изменилась?
— Нет, не изменилась, — механически выдавил Олег чужим голосом и совсем глупо спросил: — Тебя зовут Лаксана?
Она беззвучно рассмеялась и сделала движение рукой, словно хотела прикоснуться к его руке.
— Помнишь! Помнишь мое имя!.. Меня так звали тогда.
— Я не знаю, кто ты…
Женщина сразу же погрустнела, опустила глаза и когда вновь подняла их — Зимогор увидел слезы.
— Не знаешь? Или не можешь узнать?..
— Не могу узнать… Все перемешалось.
— Я твоя жена, — печально проговорила она. — Ну, вспомнил?
Он не то чтобы совсем потерял дар речи, но не нашел слов, чтобы выразить смутные и растерзанные чувства, а в мозгу билась мысль, что он сейчас не женат…
— Это хорошо, что ты один, — еще тише и доверительней вымолвила она, смаргивая слезы. — Я знаю, ждал меня. Подожди еще немного. Скоро будет праздник Радения. Приходи и встань в хоровод. Там и найдешь меня… Тебя же сейчас зовут Олег?
Она встала, и Зимогор тоже вскочил и заметил, что на подол ее платья налипли хвоинки — деталь,
— А ты не забыл, когда бывает Радение? Нет?.. Смотри не забудь!
Она пошла через луг, оставляя за собой вполне реальные следы — примятая ее босыми ногами трава медленно распрямлялась, — и теперь пламя костра, пробивая одежды, обрисовывало ее тело со спины…
И спина эта вновь показалась ему невероятно знакомой…
Не владея собой, Олег крикнул:
— Лаксана!!!
Она отозвалась тем, что обернулась! И махнула рукой, но выражение лица ее он не разглядел из-за бьющего в глаза света.
Казалось, она уходит в этот красный поток и медленно растворяется в нем, теперь и в самом деле обращаясь в призрак. Олег заслонился рукой, затем присел, чтобы получше разглядеть уходящую женщину, и разглядел! Она была далеко, и вошла уже в тень, роняемую плотным высоким лесом…
Еще мгновение — и скрылась из виду…
Он догнал тигриными скачками, залетел вперед, взрывая землю.
— Мы с тобой уже встречались!.. Правда, очень давно! Больше ничего не помню!
Этого не могло быть! Зимогор видел ее впервые. Он не был ловеласом или крутым бабником и не забывал женщин, встречавшихся ему на пути. Он помнил каждую, с кем жизнь связывала его так или иначе.
— Никогда не слышал даже такого имени, — признался он.
— Это мое прошлое имя… Нет, даже не имя — судьба… Прекрасное, правда? — чуть печально улыбнулась она. — Жаль, больше нет его… А ты так много раз повторял, шептал, звал меня… Но потом забыл меня. А я помнила все время, но смутно, как сон.
— А сейчас это не сон?
Лаксана негромко рассмеялась и посмотрела в сторону спящего топографа.
— Хочешь, разбуди и спроси его? Если и он увидит меня, значит, это явь.
— Я не хочу его будить…
— И правильно, пусть отдыхает. Ему завтра на рассвете нужно делать привязку. У вас сегодня ничего же не получилось.
— Откуда тебе известно?
— Мне все известно… Знаешь, пойдем, я тебе что-то покажу.
Подчиняясь какой-то глубокой внутренней раскрепощенности, граничащей с авантюризмом, Зимогор босой побежал за ней.
— Дай руку! — приказала она и повела его в гору, на борт впадины.
Уже на ходу Олег заметил, что она обута в легкомысленные туфельки, да и в тонком льняном платье разве что гулять там, на летнем лугу, но никак не по каменным развалам с глыбами тающего льда. Несмотря ни на что, Лаксана безбоязненно и ловко прыгала по курумнику и, удерживая за руку, вела Зимогора вверх. Они достигли альпийского луга — размокшего, слякотного, и тут проводница остановилась, не зная, куда ступить.
— Возьми меня на руки! — вдруг приказала она. С готовностью и виной, что не догадался сам, Олег подхватил ее с камня и прижал к груди. Лаксана показалась почти невесомой.