Сокровища Валькирии. Звездные раны

Алексеев Сергей Трофимович

Олег в другой раз бы расхохотался после такого заявления, но сейчас даже от легкого смешка в голове отдалось болезненным звоном.

— Силенок-то хватит? Закрывать?

Мамонт посмотрел ему в глаза и улыбнулся как-то надменно, что совсем не соответствовало его имиджу.

— Хватит, Зимогор. И на Байконур, и на вашу экспедицию вместе с заказчиком. Даже если и начнешь работы в Манорае, у тебя ничего не получится.

Позавчера ему почти такими же словами говорил это космический мусорщик!

— Я думаю — куда попал? — усмехнулся Олег. — Опять все те же лица… Только в смокингах.

— Ты о чем?

— Ну да,

сначала предупреждение, а потом по башке настучишь… Знакомая тактика!

— Я сегодня же выясню, кто напал, — пообещал Мамонт.

— А что выяснять? Твои коллеги!.. Может, ты и послал.

— Недавно только прилетел и пока не в курсе последних событий. Но вечером буду знать все.

— Слушай, всемогущий… Ты кто такой? — Зимогор сделал попытку сесть: в лежачем положении чувствовал себя неуютно перед этим снобом.

— Кто? — он встал и протер уставшие глаза, встряхнулся. — Я же представился…

— Мамонт — звучит внушительно. Но ты случайно не знаком с Иваном Крутым? — между прочим поинтересовался Олег.

— Это кто? Современный композитор?

— Композитор, в какой-то степени. Только музыку не пишет.

— Нет, не знаком, — серьезно ответил тот.

— Жаль… Пропала бы всякая охота предрекать неудачу. Вот он настоящий мамонт! И несмотря на большевистскую закалку, весьма суеверный человек.

Мамонт будто бы на минуту потерял интерес к разговору, побродил по избе, постоял у окна, щурясь на солнце, и будто зарядился жизнелюбием.

— Хочешь испытать? — внезапно предложил он. — Могу представить наглядный пример с космодрома. Кстати, тебе повезло, и ждать осталось всего пару суток. С Байконура запланирована целая серия запусков. Американские спутники будут забрасывать на орбиту… Так вот они не состоятся. Ни один корабль не взлетит до тех пор, пока Центр управления полетами не изменит траекторию. Так, чтобы отработанные ступени падали в казахские степи или на Васюганские болота. Это несет дополнительные неувязки и расходы, но ЦУП вынужден будет пойти на это.

— Поставишь Центру ультиматум?

— Что я поставлю — мое дело. — Мамонт вдруг подал руку. — Давай спорить, Зимогор?

— Давай, — вяло согласился тот. — Если послезавтра с Байконура что-нибудь взлетит и в Манораю свалится очередная труба с дерьмом, мы спокойно бурим скважину, а ты берешь нас под свою крышу, если такой крутой. И чтоб никто больше не ловил в горах и не стучал по башке. Годится условие?

— Годится, — мгновенно согласился Мамонт. — Но если на космодроме случится фальстарт или отсрочка на любой отрезок времени, я не должен видеть в пределах Горного Алтая ни тебя, ни твоей экспедиции.

Зимогор не владел правом решать, это мог делать один человек — Иван Крутой, однако он ни на мгновение не верил, что этот разряженный Мамонт — чиновник или местный горно-алтайский авторитет, а может, то и другое в одном флаконе, имеет какое-то влияние на запуски из Байконура, тем более по международным программам, на которых правительство зарабатывает очень хорошие деньги. Другое дело, мог заранее уже иметь какую-то информацию, что старты сорвутся или будут отложены, и сыграть на этом… Мамонт словно мысли его прочитал.

— Чтоб не было никаких сомнений и кривотолков, — сказал он и принес с кухни небольшой телевизор. — Лежи и смотри. Сейчас об этой программе день и ночь трещат… И когда не получится с запуском, тоже скажут.

— Здесь света

нет, — вспомнил Зимогор. — И телефона.

— Свет дадут, — походя бросил он, подключая антенну. — Смотри и выздоравливай. А я пойду спать. Перелет из одного полушария в другое — сотрясение мозгов!

Он снял с вешалки длиннополый черный плащ, взял его на руку и вдруг остановился на пороге.

— Да! А бандитов этих я найду, так что не волнуйся!

— В это я верю, — сказал Олег. — Но не ищи, не надо.

— Почему?

— Когда привезу сюда горнобуровую партию — сделаю это сам.

— Ну, как хочешь! — улыбнулся, закрывая за собой дверь.

А Зимогору стало любопытно, куда и как он пойдет по расхристанной весенней дороге в своих сверкающих лаковых туфлях; подтянувшись руками за спинку кровати, он бережно сел, затем подобрался к окну…

Прямо у крыльца, подчалив к нему, как корабль к пристани, стоял огромный американский джип с черными стеклами. По Москве на таких рассекали или министры, или крутые авторитеты. И сразу как-то стало ясно, от кого именно поступила команда не пускать геологов в Манорайскую котловину, и если залезут — выдавить любыми путями. И все дело наверняка заключалось в примитивной и пошлой конкуренции: сильным мира сего стало известно, какие бабки стоит пробурить скважину в Манорае, и какой-нибудь местный крутой бизнесмен, связанный с геологоразведкой — если не сам Мамонт: не зря же прилетел из другого полушария! — решил отобрать заказ у Москвы.

Вообще-то Зимогор не любил, чтобы им помыкали, водили за нос или делали козлом отпущения, и как только что-либо подобное начиналось, замышлялась какая-нибудь интрига — а в геологии интриганов было, как при королевском дворе, вероятно, оттого, что профессия эта привлекала к себе сильные личности, — в нем просыпался решительный, хитрый и беспощадный дух; он поднимался, как дым, сначала заполнял все мысли и чувства и когда вырывался наружу, становился видимым, было поздно.

Сейчас в больной голове этот дым заклубился сразу, как только джип отвалил от своей пристани. Конечно, из Москвы наказать местных князей, князьков и авторитеты было бы проще: натравить Ивана Крутого, а тот выйдет на самый верх — экспедиция выполняла в основном заказы Минобороны и правительства, — а оттуда дадут по рукам, чтоб больше не открывали рот на чужие заказы, урежут финансовые поступления в Горный Алтай, натравят Счетную палату, Генпрокуратуру; да если захотеть, можно такую блокаду устроить — взвоют! Если бы не дали по голове, так бы и сделал, но нет худа без добра: когда б еще удалось выяснить, кто правит бал в Горно-Алтайске, когда б случилось познакомиться с местным крестным отцом?

И еще бы выиграть у него пари!

Спустя двадцать минут, как ушел Мамонт, вдруг загорелась обсиженная мухами лампочка под потолком и включился телевизор.

— Ну, это ты можешь, — вслух оценил Зимогор. — Это дело не хитрое.

Он взял пульт — работали всего две программы, однако и этого хватало, чтобы представить себе картину подготовки к предстоящим стартам. И нигде ни слова о каких-то неполадках, отсрочках; напротив, везде подчеркивалось, что запуски кораблей с Байконура с американскими модулями будущей станции в ближайшем времени станут чуть ли не конвейером в космос. Правительство, как уличный зазывала, крикливо приглашало всех желающих принять участие в программе и принести свои денежки.