Сокровища животного мира

Сандерсон Айвен

Все размышления мигом вылетели у меня из головы, и я стал пробираться сквозь чащу, притворяясь, что могу отли­чить одно дерево от другого, и вообще стараясь хоть как-нибудь сориентироваться. Стало быстро темнеть, раски­дистые кроны затопило бездонным мраком. Я вышел на край обрыва, где образовался естественный просвет между де­ревьями, и стал высматривать в небе свечение восходящей луны, которая послужила бы мне маяком.

Внезапно я увидел нечто вроде громадной гусеницы, силуэтом выделявшейся на гладком отвесном стволе гигант­ского дерева. Я не видел, откуда оно взялось: возникло как-то сразу, и все. Я быстро прицелился и выстрелил.

Видение исчезло, и я стал прислушиваться. Что-то с треском свалилось в овраг подо мной, и одновременно у меня за плечом раздалось громкое фырканье. От неожиданности я отскочил в сторону.

Передо мной стоял Бен — черное пятно в непроглядной черноте — и радостно ухмылялся.

— Откуда тебя черт принес? — спросил я.

— Я шел за хозяином.

— И давно ты идешь за мной? Как ты шел? — расспрашивал я: было что-то жуткое в том, что он выследил меня до этого места.

Бен отмалчивался, продолжая ухмыляться. Африканцы умеют по-своему показать, что совершенно излишне или неразумно объясняться с тем, кого они считают суматошным и в некотором роде безмозглым чужаком в своей стране.

— Ладно, раз уж ты здесь, — продолжал я. — Видел ты мясо? Что это такое?

— М-мм-ммм... я думаю... — промямлил он, как обычно, когда не был в чем-то уверен.

— Давай ищи быстро, очень быстро и еще быстрей, — сказал я, указывая в сторону оврага.

Бен принялся за розыски с помощью фонаря, который он предусмотрительно прихватил с собой. Шли минуты за минутами, а он все еще копался где-то внизу. Когда он окликнул меня, была уже непроглядная темень, и я стал на ощупь пробираться ему навстречу через сплетение ветвей подроста.

Он встретил меня радостной улыбкой и теми странными негромкими выкриками фальцетом с придыханиями, которы­ми африканцы всегда выражают удовольствие, удивление или неуверенность. У него в руках был растянут почти правильный квадрат — какое-то существо. Я протянул руки, не просто дрожащие, а трясущиеся от волнения, и принял трофей. Неужели одна из моих проблем решена?

Шипохвоста (Anomalurus fraseri) называют летающей белкой. Если не считать того, что он не летает и к белкам не имеет никакого отношения, то это еще не самое неподходя­щее название. Пытаться найти слова, которые могли бы его описать, совершенно безнадежно, как утверждает его науч­ное‘название: аномалия Фрезера! Тельце у него длинное и тонкое, как боевая ладья, передние и задние лапки согнуты, как у жареного цыпленка, и полностью окутаны тонким, мягчайшим «парусом». Животное можно сравнить с длинной тонкой белочкой, снабженной парашютом, но гораздо вернее будет представить себе квадратного воздушного змея, опира­ющегося на срединный киль (голова, тело и хвост) и четыре диагональные планки, заканчивающиеся коготками (конечно­сти).

Хвост достигает почти такой же длины, как и все тело, у основания он практически оголен, а дальше пушистый, как у кошки. В местах соединения с парашютом на нижней стороне располагаются ряды чешуек, снабженных острыми твердыми шипами.

Шипохвост живет высоко среди деревьев и выходит только по вечерам на поиски пищи. Когда я стоял в лесу в ту ночь, мои знания об этих диковинных существах практически этим и ограничивались. Со временем я узнал гораздо больше и о тех особенностях, которые мне следовало бы знать из литературы, и о фактах, которые никто никогда не отмечал.

Мы с Беном вернулись в лагерь победителями.

Спустя какое-то время я смог осмотреть животное при хорошем освещении и произвести вскрытие, чтобы узнать, не беремен­на ли эта самка. Нам была нужна беременная самка шипохвоста для эмбриологических исследований, а эмбри­оны, если они не достигли значительного возраста, прощу­пать в брюшке зверька просто невозможно. На вопрос может дать ответ — увы! — лишь вскрытие.

Конечно, только зоологи могут понять, какое волнение охватило меня, когда я раздвинул шерстку, еще более шелковистую, чем у крота, и провел скальпелем по коже. Они поймут и глубину моего разочарования, когда я обнару­жил, что беременности нет и в помине.

На следующий вечер мы спустились в глубокий овраг, примыкавший к одной из лесных полян. Лес здесь был особенный — множество громадных деревьев разных пород с очень мелкими листьями. Их крона казалась необыкновенно прозрачной по сравнению с окружающей растительностью, и деревья отделялись друг от друга расстоянием, равным примерно диаметру кроны. С земли листья на самых высоких ветках казались величиной с булавочную головку.

Солнце только что зашло. Захватив ружья и фонари, мы отправились исследовать глухие уголки леса. Если посмот­реть вверх, небо оставалось еще достаточно светлым, и на нем выделялись силуэты отдельных ветвей.

Прошлой ночью я, таким же образом осматривая листву над головой, заметил первого шипохвоста — а для зоолога там, где есть одно животное, найдутся и другие. Кстати, я сильно сомневаюсь, правомерно ли вообще такое понятие, как «редкое животное». Некоторые виды действительно редко встречаются, если иметь в виду коллекционирование.

Но стоит найти подходящее место, и окажется, что их там полным-полно, хотя их ареал, возможно, окажется и очень ограниченным.

Прекрасно помню, как, размышляя об этом, я ощупывал взглядом необъятные ажурные кроны в надежде, что в поле j моего зрения вот-вот влетит нечто похожее на маленького воздушного змея. И все же оно появилось совершенно внезапно — прежде чем я успел что-либо осознать или увидеть (но в Африке к этому привыкаешь).

Маленькое существо, как по волшебству, возникло на самой верхушке одного из деревьев. Оно было совершенно недосягаемо для выстрела, но я отлично знал, какой у него тонкий слух. Поэтому я не мог окликнуть Джорджа или африканцев — они ушли немного вперед — и указать на добы­чу; мне пришлось ждать, пока зверек, тихонько двигаясь вдоль мощного сука, не оказался почти у самого его конца.

Тут он внезапно подался назад, застыл на мгновение и помчался сломя голову к самому кончику сука. Я затаил дыхание и на какое-то время потерял его из виду.

Так я и глядел вверх, окаменев от напряжения, когда крошечное существо миниатюрной ракетой катапультирова­лось из кроны дерева и пронеслось футов сто пятьдесят через светлое окошко в кронах до следующего дерева. Оно приземлилось совершенно беззвучно, не потревожив ни листочка, и тут же исчезло.

Я был настолько поражен этим невероятным трюком, что, просмотрев момент старта следующего зверька, увидел его только тогда, когда он пролетел по воздуху и приземлился, очевидно, точно там же, где и первый. Однако второй не исчез, как бесплотный дух, а побежал вниз головой по вертикальной ветке, напоминая собачку, бегущую по доске, только его длинный хвост, как я отчетливо видел, свисал вдоль спины, почти доставая до головы.