Сокровище
Шрифт:
Виктор и командор остановились на въезде в промзону. Дальше ехать не имело смысла: на стороне бандитов был явный численный перевес, и только скрытное проникновение давало хоть какие-то шансы на успех.
Виктор легко взобрался на забор и огляделся. Командор через пару секунд оказался рядом, хотя для этого ему потребовалось встать на капот своей машины. Было тихо и безлюдно. Виктор коснулся наушника.
– Валентин! Засек наши сигналы?
– Вижу вас.
– Можешь сориентировать?
–
– Ладно. Мы сами, - Виктор спрыгнул с забора. Командор последовал за ним.
Виктор прикинул размеры территории. Она была огромной. Несколько десятков однотипных ангаров. Надо было поторапливаться.
Виктор махнул рукой, показывая, откуда он собирается начать обход. Командор кивнул в ответ и показал в противоположную сторону. Опытные бойцы понимали друг друга без слов.
11.
– На кого ты работаешь? – Сильвер говорил негромко; тем не менее, в голосе явно сквозила неприкрытая угроза.
– Я в этой жизни одинок, - начал вор. – Но, если хотите…
– Хватит! – оборвал Сильвер. – Что ты знаешь о сокровищах Мальтийского ордена?
Месье Жан пожал плечами: насколько это позволяли четыре пары крепких рук, вцепившихся в него.
– Знаю не более, чем о самом ордене. То есть, ничего.
– Зачем ты возился с этими землекопами в Гатчине?
– Диггерами? – улыбнулся вор. – Юношеская романтика. Только и всего. Я, знаете ли, еще молодой.
Месье Жан с отчаянной веселостью в испуганных глазах оглядел Сильвера. Сильвер ухмыльнулся.
– Мне надоело твое вранье. Поговорим по-другому.
Сильвер указал на стол в центре ангара. Охранники швырнули месье Жана. Вор сильно ударился подбородком о столешницу из серых сучковатых досок. Охранники пригвоздили плечи и локти месье Жана к столу, лишая возможности пошевелиться. А затем – громила с подбитым глазом принес топор.
– Зачем это? – вскрикнул в ужасе вор. – Зачем?
– У тебя – ловкие руки, - вкрадчиво сказал Сильвер. – Когда-то ты обещал мне предоставить их где угодно и когда угодно.
– Взамен на услугу! – месье Жан пробовал извиваться, но все напрасно: охранники держали крепко.
– Я окажу тебе услугу, - Сильвер взял топор. Несколько раз сжал и разжал пальцы, примериваясь к древку. – Отучу врать!
Щербатое заржавленное лезвие лениво поднялось над столом… И – стремительно, со свистом рассекая воздух, понеслось вниз. Послышалось противное шмяканье, потом – раздался хруст. Левая кисть вора вместе с приличным куском предплечья отскочила на край стола; затем – медленно перевернулась ладонью вверх, и – со стуком упала на пол.
Месье Жан закричал.
12.
Дальше они бежали вместе. Командор иногда топал, и Виктору приходилось сдерживать шаг. Впереди показались несколько автомобилей, сгрудившихся перед дверью ангара, и Виктор понял: это здесь. Он остановился. Командор едва не уткнулся ему в спину.
– Послушай! – сказал командор, оглядев машины. – Их много!
Виктор кивнул.
– Я надеюсь, ты понимаешь… - командор взял паузу, чтобы восстановить дыхание. – Ты понимаешь, какая задача является приоритетной?
– Конечно. Не допустить утечки информации.
– Если нам не удастся вытащить его живым…
Командор замолчал, но продолжения и не требовалось. Виктор и так все понимал. «Если…». Без всяких «если». Спасти месье Жана не удастся. Он обречен, и это было понятно.
Крик тоже говорил о многом. Это был крик страдающего человека. Человека, которого истязают. Заговорит ли он? Под пытками? Виктор знал ответ и на этот вопрос. Под пытками говорят все. Ну, или почти все: за исключением тех, кто умирает раньше от болевого шока.
– Я уже старый, - продолжал командор. – Рука не та, и глаз не тот.
– Я это сделаю, - сказал Виктор. – Можете не сомневаться.
Командор с облегчением вздохнул. Виктор стал обходить ангар, выбирая удобную позицию для нападения.
13.
В забытьи он видел маму, которую никогда не видел в жизни. Мама была красивая. Добрая и родная. Она протягивала к нему руки и звала: «Андрей!». Месье Жан поначалу не понял, к кому она обращается. Он посмотрел по сторонам, но, кроме него, никого больше не было. Мама повторила: «Андрей!».
Это было странное ощущение: услышать свое настоящее имя, которое давно позабыл, и которое, как ему казалось, ничем не отличалось от всех последующих. Но мама произносила «Андрей» так нежно, так ласково, что о других именах уже и вспоминать не хотелось.
Вор улыбнулся. Он очень хотел обнять маму: прижать ее к груди и рассказать, как все это время скучал по ней. Он протянул руки и вдруг увидел, что вместо левой у него – какой-то некрасивый обрубок с торчащей желтоватой костью, расщепленной на конце, и куском грязной махрившейся кожи.
Месье Жан поспешно убрал руку за спину. Теперь он думал об одном: успела ли мама заметить, как он некрасив? Без руки?
Мама стала печальной.
– Тебе больно, сынок?
Месье Жан кивнул.