Соль под кожей. Том третий
Шрифт:
Он всегда умел легко и просто вышвыривать меня из своей жизни. Но всегда был рядом, если моя тушка нуждалась в заботе и внимании, даже если на тот момент мы в очередной раз успели разругаться в хлам.
Но в этой жизни абсолютно все конечно.
И мы — тоже.
Я снова вызываю медсестру и она появляется так же мгновенно, как и в прошлый раз.
— Поможете мне принять душ… — смотрю на имя у нее на бэджике, — Валентина?
— Душ? — она смотрит на меня так, будто я попросила раздобыть мне парочку препаратов из списка
— Да, хочу смыть с себя всю эту дрянь.
— Валерия Дмитриевна, но вы еще слишком…
— Дайте мне руку, Валентина, — перебиваю ее, цепляюсь пальцами в ее вовремя подставленный локоть и, сжав зубы, сажусь. — Моя мама всегда говорила, что чистая голова и крем для тела не решают ни одну проблему, но их становится хотя бы на две меньше.
— Это не очень хорошая идея, Валерия Дмитриевна, — причитает она весь недолгий путь до ванной, который я прохожу со скоростью раненной черепахи.
— Вся моя жизнь — одна сплошная не очень хорошая идея, — иронизирую я, стаскиваю с себя больничную пижаму и забираюсь в душевую кабинку. — Чувствую себя собакой в колтунах, господи.
Она помогает мне вымыть голову, потом долго и усердно трет спину.
— У вас татуировки — обалдеть просто, какая красота!
Я стираю ладонью пену со своей клыкастой самурайки, и на секунду хочу порезаться об выбитую на моей коже катану, но потом наваждение сходит.
— А это что? — Валентина пристально разглядывает другую руку, где у меня — по иронии судьбы! — сломанные готические куклы, капельницы и целое полотно из психушки. — Никогда такого на женщинах не видела.
— Я не женщина, я — генеральный директор, — говор совершенно невпопад, но эта мысль — единственное, что помогает мне держаться.
Женщина бы смогла сохранить ребенка.
Наверное. Ну хотя бы боролась за него больше, чем я.
Потом медсестра, вдруг что-то вспомнив, ненадолго убегает, а возвращается с огромным бумажным пакетом из ЦУМа. Достает оттуда комплект хлопкового белья — удобного, без идиотских рюшей и нитки в заднице, шелковую пижаму с брюками и удобной кофтой и мягкие полностью закрытые тапочки из уютной овчины.
Ничего такого у меня в гардеробе точно не было.
Вадим уже успел выучить мои повадки и знал, что удержать меня в кровати до официальной выписки не смогут даже черти.
Есть еще один пакет — «Дайсон», уходовая косметика, расчески, заколки для волос.
Он позаботился обо всем.
И «позаботился» о том, чтобы среди всего этого комфорта не было ни ноутбука, ни планшета. Пока Валентина сушит и подкручивает мне волосы, я набираю Вадиму сообщение: напоминаю, что ноутбук мне очень нужен прямо сегодня.
Вадим: Я так понимаю, ты уже не в постели?
Я: Не люблю чувствовать себя амебой.
Я: И
Я: Привезешь?
Вадим: Ок.
Авдеев приезжает через пару часов, заходит внутрь и сразу сдергивает с плеча наброшенный исключительно для виду халат. Осматривает меня, сидящую в кресле возле окна — здесь они большие и довольно низкие, и из-за отсутствия других развлечений и просто разглядывала монотонный ливень и бегущих от него людей.
— Отлично выглядишь, — говорит Вадим, но по лицу видно, что он не очень доволен, что я та грубо нарушаю постельный режим.
— На мне заживает как на собаке.
Он кладет мне на колени ноут, выкладывает на столик пару контейнеров, из которых умопомрачительно пахнет едой, термос и отдельный пластиковый бокс с почищенными и порезанными фруктами.
Первым делом заглядываю в почту — больше всего меня интересует, что произошло с «ТехноФинанс», пока я тут изображала бездыханное тело.
— Позавчера Завольский вышел на свободу, — как будто читает мои мысли Вадим. Протягивает мне еду — рыбу, ломтики запеченного батата, овощи. Подтягивает ближе еще один стул и садится.
— Появлялся в офисе? — Я мысленно делаю глубокий вдох, ощущая себя примерно, как двоечник перед началом нового учебного года. Мои маленькие каникулы закончились, а вместе с ними — и затишье перед бурей.
— Валерия, слушай… — Вадим проводит рукой по волосам, откидывает со лба челку, как будто хочет, чтобы я наверняка увидела его сведенные к переносице брови. — Даже самые кровопролитные войны заканчиваются мирными переговорами.
— У меня не кровопролитная война, у меня — показательный танковый бой.
— Я не хочу, чтобы ты продолжала все это.
— Не хоти, — пожимаю плечами.
— Прекрати корчить из себя графа Монте-Кристо, Валерия.
— Кстати, классная книга. — Я окунаю ломтик батата в маленькую коробочку со сметанным соусом, с насаждением жую. — Вадим, почему я здесь? Я имею ввиду — есть же причина, по которой я чуть не сдохла, потеряла ребенка, а ты вдруг решил достучаться до моего человеколюбия?
Он несколько секунд смотрит перед собой, но как будто не в окно, а куда-то к черту за шиворот. Вздыхает, беззвучно матерится сквозь зубы и в двух словах, избегая «пикантных» подробностей, рассказывает, что меня на пару пытались убить мамаша Андрея и моя помощница Катерина.
Наверное, я еще не в полной мере отошла от случившегося или мой организм до сих пор держит истрепанные нерв на сильнодействующем гормональном коктейле, но его рассказ не вызывает во мне почти никаких эмоций. Только пару раз дергает, как же я могла быть настолько слепой. Теперь понятно, почему в телефоне ноль сообщений от моей расторопной помощницы, которая раньше присылала их пачками.