Солар 2
Шрифт:
Отступление.
Мы стояли и держали творения Хаоса у моста Калинового через реку Смородиновую. Мой доспех был залит кровью снаружи и орошен потом изнутри. Ни один из созданий Хаоса не прошел через мое место. Я стоял насмерть. Ноги были вбиты в землю по колена, песок застлал мне лицо, в пылу битвы уже не было сил смахнуть его с лица. Богатыри, что бились неподалёку от меня, уже пали друг за дружкой. От их тел в реку текли ручейки кроваво-красной крови, вороны, летающие по небу, пикировали на их развороченные пиками и мечами тела, и со злобным карканьем выдирали на лету куски мяса из тел. Иногда то один ворон, то другой, садился и вырывал острым клювом приоткрытые в смертной судороге глаза. Сколько их было? Тридцать и три. А дальше я видел убитых своих братьев и сестер. Они лежали вповалку тут и там, так, как смерть заставала их в битве с детьми Хаоса. Кровь, видневшаяся мне темными пятнами, была слегка припорошена от безумия битвы. Наш жизненный путь
Я поднял свой двуручник, оббитый серебряными полосами по гарде. Последний из призванных Асов. Хотя я не всех видел на пути Хаоса, может где еще они и выживут. Но их кровь трусов, не станет ли она кровью прародителя. Если это так, то лучше сразу лечь под мечами врагов.
Я стоял и ждал появления новой волны, но ее не было. Не было видно созданий Хаоса, идущих через мост. Смородиновая, ласково принявшая в свои объятья не одного Аса, по прежнему, несла свои волны в сторону моря. Вот только стали они более красного цвета от крови наваленных выше по течению тел убитых. Да и вспухла она от количества скинутых в ее рукав трупов.
– Умри, но ни пяди земли не отдай!
– Кричали, умирая Асы.
– Умри, но сдержи поток Хаоса!
– Ворчало само Небо, призывая нас на новый бой.
– Умри, но сдержи свои клятвы воя!
– Просила стоном Земля.
И я умирал вновь и вновь в этой битве. Не один раз мне с трудом удавалось поднять меч защитника Земли, уставшие руки уже не слушались приказов мозга, пролитая мою кровь каплями разлеталась веером от резких движений-обманок для врага в битве. Мне было 33 года. И имя мне было Ас Гард.
А потом я увидел, как взлетают вверх в синеющее небо тела моих братьев и сестер. И там, под градом молний они становятся блестящими кусками Небесного Хрусталя. Меня не пугала участь присоединиться к ним, меня страшила неизвестность остаться одному. Но тут на меня упал один ворон, потом другой, и вот уже куча их со злобным карканьем терзают мою тушку. Я размахиваю двуручником и пытаюсь отбиться от летающих падальщиков. Отправляя в небытье их несколько раз за удар. Но они, казалось, не кончаются. Мне пришлось вытаскивать себя из земляного плена и идти к краю поляны у моста Калинового. Там я смог отбиться уже в конец от налетевших едоков, желающих моей живой плоти. С меня они успели содрать наплечники и развязать завязки спиной брони. Изорванный плащ тянулся полосами грязной ткани за мной, отваливая измазанными кусками перемешанной крови и землей. Моей кровью. Мой щит. Где он? И в то же мгновение увидел его, валяющийся в пыли, с обитым по краям и опаленным с налипшей окалиной расплавленного голубоватого металла. Его перья были разрублены, окантовка стянута, видать во время битвы, и только мягкий свет голубого небесного металла так же светился даже сквозь тусклый налет пыли, грязи и подтеков крови. Я быстро пересек площадку битвы, взял щит и поспешил к оставленному двуручнику из того же металла. Ни один из кусков добычи не стоил столько, чтобы бросать оружие идя за ним. Повесив привычно щит за плечами на порванный плащ, я прицепил в поножи меч за щитом и отправился разыскивать уцелевших.
Через полчаса поисков понял - их нет. Все тела были взяты для создания Небесного Хрусталя. Остались только валявшиеся тела созданий Хаоса. Живых я добивал, а мертвых пинком ноги отбрасывал в сторону чтобы пройти если бы ла возможность, а если нет- переступал и искал выживших. Пройдя вдоль и поперек поле битвы, я добил тех, кто выжил из созданий Хаоса, и свалил в реку на поругание рыбам их тела, отрубив головы каждому для скорбного кургана памяти, и тут я увидел ее. Ее труп лежал на самом краю поляны у Моста. Не приглядишься - так и пройдешь мимо. Та, что кинула в меня свой меч, и обрезала свои золотистые волосы, в едином порыве принесения в жертву Хаосу частицы себя для быстрой победы была мертва. Она валялась нелепым тюком материи с небольшим вкраплением доспехов на плечах и поблескивающим тусклым нагрудником изукрашенным предвечными рисунками-обращением к отцу их. Дочь Хаоса, нежить, враг всего живого, преданная и забытая, как и я. Ее белеющие ноги отсвечивали в лучах заходящего светила. Она славно билась в битве, убила двух моих сестер и одного брата, но и ее не миновала смертная участь. Я подошел поближе и толкнул ее тонкое тело в воды Смородиновой, и услышал кашлянье. Нагнувшись, поймал в воде ее тело и притянув ее к берегу, вытащил на него. Она лежала в полу забвении, отходя в мир иной, ведомая Смертью, уже отрезанная ножницами Решения. Я зарычал и сердито пнул ее в живот, и она, ойкнув, сжалась в клубочек, принимая боль. Застыла, в тщетном мгновении жалости
– Тварь, созданная на погибель. Ты еще жива? Сейчас я отрежу последнюю нить, связывающую тебя с миром Нави!
– Зарычал я на эту, изрезанную в битве и израненную, хаоситку.
– По-хорошему, тебя бы попытать денька три, но вижу ты уже отходишь! Жаль, что нет у меня на тебя времени!
И тут она открыла глаза, светящиеся голубоватым светом и прошептала:
– Убей!
Гром не грянул, мой Бг молчал, как и Отец Небес. И я ее помиловал.
Года пролетели незаметно.
Стали мы серьезней и взрослей.
И, навеки расставаясь с детством,
Со школою прощаемся своей.
Сколько слов написано хороших,
Спето песен, сложено стихов-
Все равно, не высказано что-то
Как прекрасен бал выпускников. Лирика. Бал выпускников.
Меня разбудила щекотка. Сотни и сотни мгновений светило сменялись надо моим растерзанным телом. От уничтоженного тела остался жалкий лоскут кожи. И память, вписанная в саму цепочку кислот. Мне не было ни холодно, ни жарко, меня не точила мысль, мне было уже все равно. Но кто-то смог пройтись по оставшимся канальцам нервного волокна, задеть оставшиеся дендриты и запитать их пробуждая всю оставшуюся нервную систему кожного покрова. Умерший и отсутствующий мозг уже не смог принять и обработать импульсы, что пришли по микротрубочкам в аксенах, и его функцию взяли на себя близлежащие скопления нервных волокон - разбитый на части полу умерший нерв. Проанализировав сигналы, он решил присоединить для полноты обработки информации, валявшиеся тут и там нейроны, дав им возможность образовывать своим ростом цепь, которая мгновенно стала расти под солнцем. И тут он столкнулся с самым важным противником - натрием хлоридом, которым было присыпано его тело в большинстве своем, и его грубые кристаллы рвали синапсы и оболочки нейрона. Обдумать эту диверсию ему не дало светило нависшее над его разложенным телом. Палящее и высушивающее, оно просто убивало в зародыше саму способность регенерировать. И нерву пришлось пойти на крайние меры, он переключился на другую ветку развития. Он стал использовать в своем росте кремний. Переключиться на кремниевую форму развития было единственным разумным решением. Алканы поменял на силаны, воду на серную кислоту, диоксид кремния он взял за основу вместо углерода и впаял в получившиеся шары способность накапливать и поднимать температуру под действием линзовых сфер. Чем выше поднималось Солнце в зените, тем быстрее становились проводящие микро канальцы в некоем подобии нервных волокон нейрона. А потом он придумал как сохранять тепло, как извлекать энергию из самой среды. И это стало неким прорывом в его росте. Окружающий мир замер от тревожного ожидания появления монстра. А он всего лишь первый раз вздохнул. И, вспомнив человеческую речь прошептал в окружающее пространство:
– Задай вопрос, пришедший...И я отвечу...
А люди подумали - это песок и кристаллы соли под порывами ветра шуршат. Но прошло мгновение по ощущениям его, а по людскому исчислению века и ответом ему была тишина.
Оракул, привнесенный в этот мир самим Создателем, застыл в ожидании... но его не услышали. Только туристы восхищались певучим звуком пересыпающихся песчинок соли в пустыни Салар де Уюни в Боливии.
Глава 6
Мир открылся предо мной как знакомая и сто раз прочитанная книга. Он красовался полу сожжеными деревьями, обуглившейся травой, разбитой тропой меж языками пламени, вырывавшимися из полуразложившихся развалин. Звеня гулким надоедливым звуком, как умеет только пламя огня, тихо шипел на незваных гостей и потрескивал уже сгоревшим кострищем пожаров. Тягучий и томный воздух был просто безобразно нагрет. Мне пришлось с непривычки закрыть лицо рукой от пахнувшего жара, как от прогретой и открытой широкой печи.
– Уф.
– Выдохнул я холодный воздух из легких в жар и, сдавшись, прикрыл глаза от этого пылающего торжества и великолепия стихии огня.
Мир заинтересовался мной, и тонкие, робкие язычки пламени потянулись к скромной персоне, стоявшей у входа в этот огненный ад. Глядя на полыхающий мир, я невольно вспомнил последнюю нашу беседу с Дедом:
"-Плохо, конечно, что ты помог Кощею.
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда. Даже в самых сложных и ужасных ситуациях есть выбор. Не даром же он пятьсот тысяч лет отмывал душу свою. Что он теперь может натворить с Живой водой, одному Хаосу известно.
– Да там той водицы.
– Важен не объем воды, важна твоя помощь. То, что ты недооценил его. Стоп. А ты знаешь кто такой Кощей?
– Муж Мораны, Царицы Смерти. Владыка Бессмертия.
– А ты не задумывался, почему он пятьсот тысяч лет отмывал душу свою от дел, тех, что натворил и не смог отмыть?
– Наверное, он просто не успел.
– То есть он умирал каждый день, каждый час и минуту, а все равно не отмылся? Что же он натворил такого, раз его душа так грязная ... Ты об этом не подумал? Отмыться до человеческой души...