Солдаты милосердия
Шрифт:
— Как это — не велено? — возмутилась Шура. — Мыло нужнее или люди? Там, наверное, задыхаются от работы, а мы тут дурака валяем!
— Раз послали за мылом, значит, нужнее мыло. А вы, пока есть возможность, отдыхайте, — посоветовал Сапрыкин.
— Спасибо. Мы уже отдохнули. Возьмите нас, хотя бы двоих, — прошу я.
Начфин тоже уперся и не пускает: «не велено», и все.
— Товарищ лейтенант, нам надоело здесь сидеть. Что будет, если уедем без разрешения? — спрашиваю Крутова.
— Ну и черт с вами! — махнул он
И шоферы предупреждают:
— Не пожалейте, что напросились. Там действительно задыхаются от работы. И обстановка очень «веселая».
Еще сказали, что в Брусилов должны завернуть. Забрать людей, выехавших туда из Киева. Что трястись в дороге и мерзнуть придется около суток. Но мы твердо решили — ехать!
Влезли в кузов, заставленный ящиками с хозяйственным мылом. Соорудили из них удобные сиденья. Поверх шинелей набросили белые полушубки с большими воротниками. И, привалившись спиной к кабине, с нетерпением ждали, когда тронется машина.
Кстати сказать, теперь мы были уже одеты в шинели и сапоги. Кроме того, на зимнее время, в связи с частыми переездами, нас утеплили полушубками и валенками.
Как ни спешили ребята, чтобы пораньше отправиться в путь, а справились только к заходу солнца.
Места незнакомы. На каждом перекрестке приходится спрашивать, как проехать на Брусилов. Вот после одной деревушки — вилка в три дороги. Куда? По которой? Встречный мужчина направил прямо, через лес. Сказал, что до ближайшего села будет не более трех километров.
Поле. Ближе к лесу машина входит в коридор из проволочных заграждений. Справа и слева знаки «заминировано!».
Нераскатанная проселочная дорога, присыпанная свежим снежком, вела по просеке. Погода стояла ясная, с легким морозцем. И, как по заказу, луна освещала все вокруг, неотступно следуя за нами.
Тихо. Лишь наша одинокая машина своим урчанием да фырканьем нарушала тишину. Немного не по себе было в такой обстановке. Хотелось, чтобы машина шла бесшумно.
Нам показалось, что не три, а все шесть километров проехали, а села все нет. Но видим впереди просвет. Наконец лес кончился.
— Теперь, девчата, держись! Время нагонять станем, — предупредил Тимошенко.
Он переключил скорость, разогнал машину и… стоп! Резкий тормоз, крутой поворот под прямой угол. Мы с Шурой еле удержались — чуть не перемахнули через борт.
— Ребята, вы что фокусы устраиваете?
Тимошенко вышел и осмотрелся. Присвистнул.
— Полюбуйтесь, девчата, какой фокус лежит. Молитесь, что живы остались.
Почти под колесами машины значился бугорок, припорошенный снегом. А дальше еще и еще. Поле было усеяно противотанковыми минами. Ребята, не стесняясь, выругались.
— Что будем делать? — задал вопрос Сапрыкин.
— Давай посмотрим. Может, проберемся, — обнадеживающе ответил Тимошенко.
Обследовав дорогу, он провел нас вперед. Вернулся и сел за руль. Снова осматривал
Сколько времени продолжалось такое передвижение, не имели представления. А пройдя еще немного, ужасно растерялись: перед нами оказалось еще одно препятствие — широкая и длинная канава. Но не противотанковый ров и не траншея. Как провести машину? Неужели придется возвращаться? Да и как развернуться теперь? — мучили вопросы.
— Когда-то здесь ездили. Правда, только на лошади. Проезжая часть завалена сучьями. Может, там мин и нет, — делает вывод Тимошенко.
— Кто его знает, когда ездили? Снегу-то немного, да похоже, что давненько лежит, а следов не видно.
Тимошенко осторожно стал разгребать сучья… К счастью, ничего подозрительного не оказалось. Ребята, подтянув машину до препятствия, стали разгружать из кузова ящики и длинные, широкие доски, без чего шоферы не отправляются в путь.
На сучья параллельно они положили две доски в ширину колес, на них поставили ящики с мылом, сверху снова доски.
— Девчата, вы смело можете идти по этому мостику, если даже внизу окажутся мины, — обрадовал Тимошенко. И, как бы подтверждая свои слова, сам прошел первым. А рост его и вес были значительно солиднее по сравнению с нашими. Но так он доказал безопасность прохода только для человека. А ведь здесь должна пройти машина.
Перейдя канаву, Тимошенко осмотрелся по сторонам. Еще прошел метров двести. А вернувшись, радостно сообщил:
— Друзья, дальше мин, кажется, уже нет.
— Ну, девушки-матушки, убегайте подальше. Если что — не поминайте лихом, — предупредил Сапрыкин.
— Давайте лучше без предисловий, — возмутилась Шура.
Как и через все поле, машину медленно вел Тимошенко.
Сапрыкин шел впереди, заглядывая под колеса, следил, чтобы не свернули с мостика.
Мы с замиранием сердца смотрели за действиями ребят.
Видим, как они, благополучно перебравшись, укладывают в кузов доски и ящики.
— Ух, наконец-то все позади!
Неожиданно впереди, за косогором, услышали шум проходящей машины.
— Ура! — закричали мы, не сговариваясь.
— Ребята, рядом большая дорога!
Когда подошла машина, Тимошенко, открыв дверцу кабины и вытирая со лба пот, признался:
— Шура и Люба, если бы не вы, нам с Сапрыкиным было бы несдобровать. Это мы с вами ехали осторожно. А одни рванули бы так, что первая же мина подняла нас в воздух. Спасибо вам! Получается так, что вы спасли нам жизнь.
— Вот видите, а вы брать нас с собой не хотели, — упрекнула Шура. — А благодарность вашу принимаем.
Я высказала свои мысли: почему все же встретившийся мужчина направил нас по этой дороге? Если он местный, то не мог не знать о заминированном поле, где давно никто не проходил. Да и деревни-то близко не оказалось.