Солдаты
Шрифт:
почему? Да потому, что Аким избежал шаблона -- лютого врага разведчиков. Все
мы с вами восхищаемся батареей капитана Гунько. Офицер этот избрал для себя
самый трудный путь: он взобрался с орудиями на большую высоту, хотя мог бы
установить пушки в другом месте. Но теперь он держит под огнем весь город,
ему видно все как на ладони, а враг не может его достать. И Гунько добьется
победы.
– - Правильно!
– - не выдержал полковник Павлов, с суровой
на смуглощекого офицера, сидевшего в третьем ряду, в кругу своих
артиллеристов Печкина, Громового, наводчика Вани. "Представлю к новой
награде", -- решил про себя Павлов, гордясь тем, что об его артиллеристах
говорят с такой похвалой.
– - Мы должны бить врага там, где он нас меньше всего ожидает... --
продолжал Забаров. Его густой рокочущий бас еще долго гудел в зале, и никто
не желал его перебивать. Все слушали разведчика внимательно. Демин и
редактор газеты что-то торопливо записывали в свои блокноты.
После Забарова выступили еще многие бойцы. Говорили стрелки,
артиллеристы, минометчики, связисты, -- последним в горах было особенно
трудно. Выступил даже ездовой разведроты Кузьмич. Он продемонстрировал перед
участниками слета новый колесный тормоз, придуманный им вместе со старшиной
роты Пинчуком. Чтобы затормозить повозку при спуске с горы, ездовому не надо
было останавливаться и слезать на землю: он нажимал на педаль, и два
стальных полукружья, плотно прижавшись к колесным шинам, прекращали
вращение. Изобретение было простым и надежным. Неожиданно им заинтересовался
командир дивизии Сизов, которому казалось, что присутствующие не поняли
устройства нового тормоза. Вместе с Кузьмичом (в котором боролись гордость и
растерянность) он стал демонстрировать тормоз перед солдатами сам.
"Вот язви тя!.. -- вспоминал потом Кузьмич. -- На пару с генералом
работали. Он -- за помощника. Ну и ну!" И старик с неостывающим удивлением
качал головой.
Наконец выступил "дивизионный мудрец" старшина Фетисов. Его появления
на сцене ждали все с большим любопытством. Изобретения Фетисова возбуждали
огромный интерес у гвардейцев. Некоторые верили в них, а многие относились
либо скептически, либо с настороженностью. Фетисов взобрался на сцену со
всем своим сложным хозяйством, завалив пол экспонатами. Ему помогал ефрейтор
Федченко.
Шахаев узнал солдата. Он помнил, как там, перед румынскими дотами,
Фетисов учил этого бойца искусству окапывания. Фетисов был сейчас похож на
факира: сам он имел вид загадочно-строгий, будто и впрямь собирался
показывать фокусы. На специальном столе,
лежали мины, знаменитая бронебойка, патроны. В левой руке старшины -- рыжий
немецкий ранец, в правой -- какой-то странной формы предмет такого же цвета
да и из такого же материала.
– - Вы, товарищи, зря улыбаетесь, -- сердито начал Фетисов и потряс в
руке ранец, как большую пестро-желтую обезглавленную курицу.
– - Вы, конечно,
много видели этих ранцев. Видели и бросали их по дорогам. И то сказать:
глупо, безмозгло устроены они. Это верно. Положить в них ничего не положишь,
а тяжесть большая. Но бойцы нашей роты все-таки не бросали их. Мы полагали,
что когда-нибудь да сгодятся они нам. И пригодились. Вот полюбуйтесь, что мы
из них смастерили, -- и Фетисов поднял ранец, что был у него в правой руке.
Собственно, это был уже не ранец -- какие-то ленты с кармашками, сумочками,
крючками...
– - Этой штукой можно подпоясаться.
– - Фетисов подпоясался, и все
увидели в кармашках, на ленте, обоймы патронов, как у матроса периода
гражданской войны.
– - А вот тут можно уложить харч, гранаты, медикаменты, --
и он перекинул вторую ленту через плечо.
– - Сюда можно вложить свернутую
плащ-палатку. Видите, умещается очень много. И все это располагается на
вашем теле так, что вы почти не чувствуете тяжести. Можно лазать по любым
горам! Понятно?
– - Понятно! Ясно!
– - закричали в зале.
Начальник политотдела громко зааплодировал. Все присоединились.
Фетисов смущенно топтался на месте, потом деловито стал собирать свое
имущество.
– - Вы что же, Фетисов?
– - улыбаясь, спросил Демин.
– - Про остальное то
не рассказали... Просим!
...Старшину еще долго не отпускали со сцены.
Выступивший после Фетисова солдат Громовой говорил о взаимной выручке в
горах. При этом он демонстрировал перед участниками слета какие-то веревки,
с помощью которых можно легко помочь товарищу при подъеме на крутую гору.
Слушая артиллериста, Демин улыбался, согреваемый крепким и бодрым
чувством. Его всегда удивляла и радовала их трогательная,
сердечно-грубоватая заботливость о товарище, будто они видели себя в нем, в
товарище, и любовались своим благородством и силою своею не в себе, а в
товарище. Начальник политотдела всегда восхищался этим солдатским тактом,
тщательно скрываемым самими же бойцами подчас за грубыми выражениями, крепко
присоленными словами. Во взаимоотношениях бойцов была настойчиво