Солёный заяц
Шрифт:
Смешной вопрос! Еще бы мы не согласились! Я немедленно вскочил в полной готовности.
— Месье Конрад, смотрите внимательно. И ты, Иероним, тоже... Когда вы стоите лицом к лицу с соперником, и он намеревается нанести удар... Уклонитесь влево, упадите на левую руку... Вот так, видите? И резким движением кисти перебросьте шпагу в другую руку, при этом подняв клинок. Противник сам наколется на острие! Он просто не успеет ничего предпринять!.. Ну-ка, попробуйте повторить...
Я медленно проделал все движения. Потом чуть быстрей. А
— Прекрасно, месье Конрад! Побольше тренировки и вы будете выполнять этот удар, не размышляя. Он будет получаться сам собой. Но это совсем не означает, что нет необходимости думать во время боя. Так, теперь ты, Иероним...
Ронни тоже быстро все понял...
— И последнее — то же самое можно проделывать и на правую сторону. Вы должны оба варианта проработать как можно лучше. Тогда вы станете практически неуязвимы...
И мы стали тренироваться. Месье Жан подходил к нам, подправлял руку, показывал, как поточней увести из-под удара корпус. Мы упрямо повторяли одни и те же движения, словно механические куклы. Наклон, укол, наклон, укол... И опять, и опять... До изнеможения... В настоящей битве никто нас не пощадит...
Так, день за днем, пока наконец месье Жан не сказал:
— Теперь вы знаете все. Мне нечему больше вас учить в фехтовальном мастерстве. А вот в науках еще учиться и учиться.
И мы втроем закричали:
— Браво, Людовик! Браво, Король-Солнце!
Знал бы я, сколько раз этот удар спасет меня от верной гибели...
Глава десятая
Испанцы
Прошло полгода. Наступила весна...
Оглядываясь назад, я понимаю, что именно это время и было самым счастливым в моем детстве. Но все хорошее рано или поздно заканчивается.
В марте к нам пришла беда...
В начале этого года испанская эскадра была изрядно потрепана французами. Но испанцы не только выстояли, но и с честью выдержали морскую битву у берегов Сицилии. После этого испанский флот, уверившись в собственной безнаказанности, почти полностью перехватил инициативу в Вест-Индии. Если кто и мог его сдержать, то лишь англичане. Пока французская эскадра «зализывала раны» и восстанавливала корабли, воды Карибского моря стали ареной жестоких сражений...
В начале марта к нашему острову подошли три испанских галеона. Они выстроились в линию и, поочередно сменяя друг друга, принялись методично расстреливать береговую батарею форта.
Я не раз слышал, как отец сетовал на скупость колониальных ведомств. Вместо мощных пушек с высокой дальностью стрельбы, на острове были установлены слабые дешевые орудия, которые не шли ни в малейшее сравнение с вооружением непрошенных гостей.
Все было кончено в течение двух часов — пушки пришли в полнейшую негодность, не причинив испанцам никакого вреда.
Поняв, что сопротивление форта подавлено, с галеонов спустили несколько шлюпок.
На
Я тоже схватился было за мушкет, но отец вырвал его из моих рук и прогнал меня и малышей в дом. Я не посмел ослушаться. Судьба маленького раба была ему безразлична, поэтому Иерониму удалось пострелять. А я смотрел издали и завидовал.
Вскоре большинство солдат было перебито, а испанцы высадились почти без потерь.
Они быстро и ловко связали оставшихся в живых солдат, раненых докалывали шпагами, не слушая просьб о пощаде. Особенно усердствовал рыжеусый капрал в черной кирасе и высоком черном шлеме.
Солдаты разбежались по всему острову и принялись стаскивать на берег все мало-мальски ценное. Туда же сгоняли и людей — слуг, рабов, пленных солдат.
К капралу поднесли сундучок с казной. Он недовольно сморщился — сундук не был наполнен доверху.
Часть лодок загрузили вещами, а людей погрузили в остальные. Конечно, испанцам не удалось вывезти все сразу, пришлось сделать несколько ходок. А все, что не удалось погрузить на корабль, они забросали факелами. Густой черный дым взвился над островом.
Месье Жан погиб — в него попала шальная мушкетная пуля...
А под конец этого нашествия случилось и вовсе невероятное и ужасное...
Капрал решил устроить показательную казнь, чтобы окончательно сломить дух сопротивления у островитян. А кто же подходил для такой казни лучше, чем Губернатор города?
Отцу связали руки за спиной и поставили у стены Резиденции. Напротив выстроилось пятеро солдат. Я рванулся к отцу, пытаясь хоть как-то остановить расстрел, но рыжеусый перехватил меня за талию и бросил долговязому кирасиру. А тот крепко взял меня за воротник, словно котенка — не вырвешься, не шевельнешься.
Капрал отдал команду и мушкеты поднялись. Еще команда — раздался громкий залп. Отец упал...
Я собрал все оставшиеся силы, снова рванулся... Но получил прикладом по затылку. В глазах мгновенно потемнело, наступила непроглядная ночь. Ноги подкосились. Больше я не помню ничего...
Микки и Робби поместили на один галеон, а меня с Ронни — на другой. Нас забросили в трюм, залитый прогорклой водой, затхлый и темный, в котором я и пришел в себя.
И мы отправились в дальний и неизвестный путь...
Несколько тяжелых дней прошли почти в полном молчании. Изредка нам бросали корзину с полугнилыми сухарями и с бутылками воды. Еды было слишком мало, чтобы накормить всех, но мы держались. Корабль скрипел, перекатываясь с волны на волну, а мы прислушивались к происходящему наверху. Там раздавались команды на испанском, слышался топот многочисленных сапог, глухие удары от падающих ящиков с ядрами. Это мне объяснял один из пленных солдат, он раньше служил во флоте.
А еще я очень переживал за младших братьев. Если с ними что-нибудь случится, я просто не переживу этого!..