Солнце слепых
Шрифт:
– Славная какая!
– искренне сказала Катя, любуясь девчушкой.
– Сколько ей?
Федор не мог вспомнить.
– Ты все такой же!
– засмеялась Катя.
За столом она обмолвилась об этом, а Лида с ожесточением бросила:
– Да он во всем такой! Маша, ты показала рисунки? Где ты там?
– Она сейчас дорисует и покажет, - сказал Федор.
– Спать ей уже пора, - буркнула Лида, - а не рисунки рисовать. Маша! Неси уж, демонстрируй!
Выскочила Маша с рисунками из своей комнаты.
–
– воскликнула Катя.
– Корабль? И еще корабль! И еще! И все с парусами? Это деда на таком ездит?
– Ходит, - поправила ее Маша.
– Да, у него корабль с парусами.
– А ты ездила на нем? Ходила?
– Да.
– И он с парусами?
– Да. А еще пушки. И бушприт.
– Она вся в тебя, - Катя положила Федору руку на плечо.
– А лицом и фигурой в меня, - сказала Лида.
– Постой, а что тут за цветы на корабле?
– Там каюта.
– С цветами?
– Да, с цветами. Цветы любит Изабелла.
– Изабелла? Изабелла - что-то я слышала о ней?
– Катя взглянула на Федора, но тот никак не отреагировал на ее вопрос.
– Да, дедушка спас ее. Он отбил ее у пиратов и женится на ней.
– Так он же уже женат!
– «Же-же-же, - подумала Катя.
– Надо без же».
– На твоей бабушке.
– Нет, это так, а там специальный брак...
– Пиратский брак на пиратском барке, - поддакнул дедушка. Поизящней, чем же-же-же.
– Не простой, как у всех советских людей. Там ничего такого нет, ни дома, ни шкафа, там Изабелла выходит на палубу, протягивает руки вперед и произносит заклинания: «Кадите мне. Цветы рассыпьте. Я в незапамятных веках была царицею в Египте. Теперь - я воск. Я тлен. Я прах».
– Да, Федя, - только и произнесла Катя.
– Вот так и живем, - вздохнула Лида.
Тут в дверь позвонили, и постучали, и вошла в сопровождении «парней» и «девок» Анна Семеновна. Она была все в том же малиновом кимоно с черным драконом.
– Явление третье, - сказала Катя и подмигнула Федору.
– Те же и в малиновом берете.
– Ой, малиновая какая!
– вскрикнула Маша.
– Красивая!
– Краше в гроб кладут, - буркнула Лида.
– Сейчас мы сыграем водевиль!
– распорядилась Анна Семеновна.
– Декорации не нужны, декорации к черту! Сценой будет квартира капитана! Пол, стены, окно. Лена и Юля - туда, Петров - рядом, Гена - ложись на диван.
– Музычка не нужна?
– поинтересовался Дрейк.
– Ничего. Сбренчим на губах. Тазик, разве что, или сковородку, да пару ложек.
– Это Федор Иванович дал вам наш адрес?
– спросила Лида.
– Что вы! Его знает весь город! На углу у троих спросила, где живет капитан Дрейк? И все трое: Гончарная, дом шесть, фон линкс со двора.
– Водевиль одноактный?
– спросила Катя.
– Трех! Летит как песня! За пару часов сбацаем!
Федор посмотрел на часы, потом на внучку.
–
– Иди, иди, девочка, - ласково сказала ей Анна Семеновна.
– У тебя есть своя комнатка? Спи, моя славная, дай я тебя поцелую. Вот так. Маленькие дети - прелесть! Мои сволочи уже такими не будут!
Воспользовавшись минутной передышкой, пока Лида укладывала Машу, а Анна Семеновна делала развод своим силам, Катя с Федором ушли на кухню и сели у окна, не зажигая света. Катя верно поняла суть Анны Семеновны: той было все равно, как жить, и она жила, как хотела, она играла свою жизнь. «В ней пропала великая актриса, - подумала Катя.
– Не чета мне. Эта бы точно заставила ходить «на нее» и пол-Москвы, и пол-Питера, да что там «пол» - вся Москва и весь Питер стояли бы на ушах. Хотя - что такое театр? Одни несчастные представляют других несчастных третьим несчастным». Она взглянула на Федора, тот глядел на отражение в окне и по своему обыкновению молчал.
– Где работаешь?
– спросила она.
– Ты же слышала, капитаном.
– В чиновники не пошел?
– Не пошел, а не вышел, мордой. Ты-то как?
– Да так, в театре. Жизнь летит, не замечаешь, как летит. Туманов перетащил в Питер.
– Это я понял.
– Его протекция, понятно, и помогла мне устроиться в театр. Тридцать лет прошло... С ума можно сойти! Такая прорва лет...
Зажегся свет.
– Что без света?
– спросила Лида.
– Комары налетят, - Федор прикрыл окно.
– Зрители! Екатерина Александровна! Капитан! Супруга капитана! Прошу вас в зрительный зал! Театр полон...
– Ты все еще любишь ее?
– спросила Лида, ужасаясь тому, что задала этот вопрос.
– Я?
– не менее дурацки переспросил Федор.
– Кого?
До начала действа Федор обратил внимание на обувку Анны Семеновны. Черные туфли на платформе были, скорее всего, отечественные.
– Нарушаете традицию, Анна Семеновна. К кимоно хороши деревянные колодки.
– Колодки - это в Китае, кэп. А ноги обязательно бинтовать. Но это только для девочек.
– А, ну да.
Глава 5
Разговор
Когда стали расходиться, то есть уже за полночь, Анна Семеновна предложила Екатерине Александровне пройтись по ночному городу пешком, подышать свежим воздухом. «Dum spiro, spero!» [11] У Кати болела голова, но отвязаться от проректора, видимо, не удастся. Вот уж, правда, репей в хвост!
– Вы там, в столицах, поди, совсем забыли воздух провинции?!
– воскликнула та, как только они оказались на улице, скопившей за день весь жар и вонь лета. Екатерина Александровна сказала, что она уехала из Нежинска всего-то тридцать лет назад, но Анна Семеновна не услышала и продолжала: - Изумительный воздух! А вы, ребята, идите, идите-идите, мы сами. Правда, они у меня молодцы? Пойдемте, Екатерина Александровна! Вам - туда.