Солнечный ход

Барабаш Дмитрий

В Лете

Я знаю только то,что ничего не знаюпро то, что и когдапридет на смену маю…Как будто бы июнь,как будто снова лето.А я стою по грудь —меня щекочет Лета.И ласковый Харонвеселками смешными,меня со всех сторонконями пристяжными —на бережок другой.С той стороны – и с этой.А я ему: «Мужик!Я не купил билетаеще на твой пароми покупать не стану.А в Лету я зашел,лишь

для того, чтоб ранув груди своей промытьи дальше в путь пуститься.Меня на суше ждетрумяная девица».

Высокое искусство

Блеск мишуры придуман не Богами —и тем ему назначена цена.И сколько ни топчи его ногами,как виноград,ни счастья, ни вина.

Лейбирий 2

Мне во сне пришел Лейбсон.Волосатый, без кальсон.Молодой такой, вихрастый,Мефистофель самый красныйиз рожденных на земле.Сколько было в королене прошедших в счастье пешек,как хрустел во рту орешекстрашных знаний…На столешевелился человешек.Пели бабочки в траве.

Веселая луна

Луна пробивалась сквозь листья.Луна проступала, как мысли,и вновь рисовала дорогунаверх, к седобровому Богу,И медью своей любоваласьв реке, что ступнями касалась.И светом звеня, заливалась,как смехом.Ни старость, ни младостьее не могли огорчить.Ах, как же она любоваласьземлей, где мне выпало жить.

Великое согласие

На самом деле этот волосок —лишь ниточка великого согласья.И что с того, что слышу голосокв плену огней земного сладострастья?Меня подвесить трудно,Боже ж мой.Вот утро поднимается лениво,и голос Твойвосходит надо мной.Опять росой земнойслезится слива,черешня, яблоко. Пчелиный улей. Вой —на кончике Твоей великой мысли.Когда захочешь – обрету покой,но ты сначала жизни перечисли.

Новая страница

И вот Он новую страницу мне открыл.И всматриваясь в линии блокнота,я видел, какв них оживает нота,которой Моцарт с нами говорил.Он новую тропинку прочертил,другие звезды завязал узоромсозвездий, от которых до могилтянулись нити. Пополнялась Тораперечисленьем умерших Богов.Мы к девяти прибавили кругов,которые вели тропой из адаспиралью, нежной зябью облаков.И сладостно, как гроздья винограда,искрились звезды.

Сон

Просыпаясь, одеваю тело,брошенное в угол перед сном.Хорошо, что тело уцелелои никто другой не бродит в нем.

Сначала сочиняли Сатану

Они опять понюхивают след,как будто в немпроявится хоть каплянесметных дел и пережитых лет.Я вижу, как измученная цапляподнимет голову и высунет язык,тот, на котором вы не говорите.Что стык эпох, эпохи – это миг,и сколько их застрялов звездном сите?Возьмешь одну —посмотришь на Луну.Другую – на Меркурий и Венеру.Зачем-то сочиняли Сатану,потом, спеша, придумывали веру.Как долго длится

эта круговертьработ над совершённою ошибкой.И цапли крик, взвиваясь,словно плеть,созвездье Псов погонит прочьпо хлипкойтропинке ввысь,по переливам луждо призрачных истоков отраженья…

Тоска

Тоска нужна —в ней постигаешь сутьвремен, икон и карусель распятий.Кого угодно можно перегнутьв миру, живущембез простых понятий.Здесь есть весы. Смешно:добро и зло —две чашки на носу любой скотины,и если их не видишь – повезло.Здесь, как в метро,проносятся картины,написанные Леонардо,Гойей, Босхом…И, словно посуху,ступаешь по полоскам,ведущим неприлично высоко.Осуществляешь скучный переходиз бытия в неведомые дали,где ждут друзья,куда уже упаливсе звезды мира,где течет река,пересекая пасмурное море,в котором наше маленькое гореприобретает светлые тона,где в небо бьется каждая волна,где нет границ и стен немой печали,и пена в ослепительном оскалеиграется с копытами коня.

Нездешний бред

Каждой пылинкой света,летящей к небу,Каждой былинкой,каждой былиной,каждой ракетой,всякими шаттлами там,всякими там челноками —мы поигрались немножкос богами, с веками.Мы получили пригоршни ответови горы задач…Прыгал, звеня, под рукою измученный мяч.Как он звенел!Сколько было в нем силы,металла.Как моя женщинав пасмурном небе летала!Как та метла устранялапогрешности света.Видите, милые,сущность нездешнего бреда?!

Говори вместо меня

Говори вместо меня. Какая разница кто?Я одеваю свитер, накидываю пальто.Я выхожу на улицу,и встречная пара глазотпрыгивает, как курица,предчувствуя смертный час.Кольцом потащусь по городу,скрученному из бабла.Душная участь совести —капать к ногам со лба.Как мне их страхи нравятся.Как же я вас люблю,бросившая красавицав огненный круг нулювзгляд окрыленным лезвиеммысли. Расеяв дым,встретишь меня над безднаминищим и молодым.

Божественное вдохновение

Бывает и у Бога вдохновение.То Моцартом он будит страшный сон,то Пушкина веселым дуновениемсметает пыль с нахмуренных икон.То капельками, как свеча в бумагу,Он открывает миру Пастернака.То, назначая тень пустым вещам,подмигивает, словно Мандельштам.И сто царей пытаются ворватьсяв убогий мир, любому постояльцувсегда открытый.Полпланеты войск – людей живых,умерших и воскресших,размноженных тенями от теней,рядами строят, на колонны делят.И всех – на бой!Слепым царям здесь верят,не замечая выси голубой.Вот вы: цари, визири и солдаты,незрячие слепцов поводыри, —как вы, в грозу из лужи пузырибельмом туманным смотрятнад собою,и лопаются. Кто вы, главарилюдских страстей,пред высью голубою?