Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)

Левченко Елизавета

Крик, полный такой боли, что внутри все скукожилось. По ее руками текли слезы, а я в каком-то оцепенении смотрела, как они текут. Как же я хотела ей помочь! Сделать хоть что-то! И я сделала то, что всегда делала мама, когда я плакала. Присела поближе, положила руку на ее плечи и притянула к себе. Непривычно было в роли утешителя - ими должны быть сильные люди. Не такие как я. Но на пару минут я должна побыть сильной.

– Ты - не она. Вы разные люди.
– Сказала спокойно и убежденно.
– И все будет хорошо.

Успокаивающе погладила ее по дрожащим плечам. Это невыносимо, когда рядом плачет человек, слезы которого ты видела всего один раз. И что в этот, что прошлый

раз я виновата. Если бы тогда не возомнила себя невесть кем и не стала сеять справедливость направо и налево, ничего бы этого не было... И что самое поганое, я не считала что я сделала что-то не то. В глубине души. И пыталась себя убедить, но все равно знала, что я сделала все правильно. Даже смотря, как рыдает Мари, думала так же.

Отвратное ощущение.

– Прости... так больно было... держать все... в себе...
– Я едва различала прерываемый всхлипами шепот.

Это я должна просить у тебя прощения.

Я сама уже не могла сдержать слез. Вот чего реву? Разве имею право?

– Ничего. Поплачь. Станет легче.
– Это все, что я могла сказать.

***

Насвистывая, Макс направился к кабинету своего отца. Пусть погодка не блистала, зато он прокатился в лифте с миленькой дамочкой, которая даже узнала такого блистательного, но до ужаса скромного человека, как восходящая звезда по имени Макс Стафл. То есть - его. Все в ней хорошо, только помада плоховато стирается. Вглядываясь в свое смутное отражение в окне, он задумчиво тер щеку. А так - ничего дамочка, симпатичная. Но недостаточно для того, чтобы он не сделал вот так... Макс вытащил из заднего кармана джинсов маленькую салфетку, на которой этой же красной помадой был написан номер и имя, скомкал ее и выбросил ее на пол. Ничего, потом все равно уберут.

Что-то в последнее время все для него недостаточно милы.

"Нет, это его рок, наверное: все, кого он любит - ненавидят его!", - Макс сам не ожидал, что подумает это с такой горечью. Ведь он ничего плохо и не делает... А объяснять свои поступки он не собирается. Какая разница, если важнее результат? Он не виноват, если его неправильно понимают.

В кабинете отца орали. Причем, орали знакомо. Надо же, видно роль няньки для такой ласковой и всепонимающей, как мать Тереза, сестренки не прошла бесследно. Она орала, причем таким тоном, что заинтригованный Макс заслушался, застыв перед дверьми.

Мари обвиняла отца. У парня чуть глаза на лоб от удивления не полезли. Вот это дает сестричка! Потребовалось пару минут, чтобы вникнуть в разговор и понять, кого же они на повышенных тонах - даже отец вон вышел из своего знаменитого равновесия - обсуждают. У парня екнуло сердце, когда он услышал, что его... их мать приезжает. Вернее, должна приехать, и в данный момент... а скорее, последние несколько десятков минут, Мари требует у отца, чтобы он помог ей приехать в страну.

Макс распрямился.

Значит, она все знает. А Алекс, как он понял из разговора, нет. Вот и отлично.

Парень развернулся и пошел обратно к лифту.

В принципе, Макс так и знал, что все рано или поздно выплывет наружу, как бы отец не скрывал. А вообще, его в этом вопросе никогда не понимал. Ну наставили тебе рога, и наставили. Зачем переносить свою злость на всех вокруг? Максу, когда родители чуть ли не с кровопролитием расстались, было достаточно, чтобы хорошо помнить их отношения. Любил же ее, дубень. И сам Макс радовался, что он, не помнит, что ли? Особенно, когда любящие и любимые родители принесли домой сестренку. А потом... крики, ругань - и за что ему достались такие взрывные родители, а? Приходилось сворачивать Маришку и уходить в самую дальнюю

из комнат, чтобы и она не начинала орать. Отец, после того, как хрен знает кто сказал ему хрен знает чего, еще и Алекса за своего признавать не хотел, пока не увидел его. А мать... она пришла через пару месяцев после рождения брата. До сих пор Макс помнит свое непонимание, когда ему заявили, что мать теперь не мать, а няня, и звать ты ее должен по имени. Макса хватило на несколько лет, он хотел рассказать все словно ослепшим сестре и брату, кто перед ним, но дернуло же его придти и с претензиями к отцу! Ну он его и послал... куда подальше. Через десяток лет Макс понял, подобное - отсылать подальше, когда что-то не нравится - у отца в привычку вошло.

Лифт уже уехал, а парень все стоял и стоял. Его совесть грызла. Причем, так настырно, что Макс помянул ее непечатным словом и пошел обратно. Он не может уехать. По одной большой такой и искренне ненавидящей его причине. Алекс. Он итак изменился до неузнаваемости. Вернее, остался таким же, каким уезжал, разве что чуть более спокойным стал. И Максу пришлось признавать, что он до ужаса боится за своего младшего брата. Что с ним станет, когда он узнает, что мать полжизни была рядом? Память услужливо представила нужное воспоминание. Нет, все будет еще хуже. И Макс должен быть рядом. Будет держать младшего, чтобы он не наделал глупостей как в прошлый раз. И по возможности, постарается избежать роли груши для битья. Забьет ведь, и не заметит. Нет, Макс хлюпиком не был, чем гордился. Обучались с братом они вместе, да и сейчас Макс тренажерный зал посещает. Но руку на Алекса... такого Алекса он никогда не поднимал и поднять не сможет. Вот когда придет в себя, тогда Макс и оторвется... И он почти себя не обманывал!

– Сестренка, привет!

Мари замерла на полуслове, оборачиваясь к стоящему в дверях и искренне улыбавшемуся Максу.

– Ну ты и вымахала! Если бы братом не был - влюбился, точно говорю!
– И он ничуть не приукрашивал. Маринка и раньше красавицей была... Эх, ну что он за глупость сболтнул? Сердце забилось сильней, когда Макс ее увидел, и сразу невыносимо сильно захотелось сграбастать ее в объятия, обнять крепко-крепко, оторвав от пола. Как раньше. Вот только... как Мари к этому отнесется? Ненависть Алекса перенеслась и на нее?.. Или нет?

Макс внимательно рассматривал сестру, ища ответ на свой вопрос. И облегченно выдохнул, когда на ее усталом лице зажглась улыбка, и она быстро подошла к парню, чтобы упасть в его объятия.

Хоть кто-то искренне видеть рад ... Что еще нужно для счастья?

Макс отодвинул сестру на расстояние вытянутой руки и внимательным образом рассмотрел. И, похоже, она занималась тем же. Парень может и ошибаться, но как она стала похода на мать. Макс вздрогнул и едва сумел прогнать ощущение, что он обнимает не сестру, а... Глупости. Они не настолько и похожи. Хотя бы глаза - они разные.

– Я скучал, сестренка, - признался он, чем вызвал счастливый смех и с удовольствием подставил щеку для звонкого поцелуя.

– Мог бы тогда и навестить!
– безмятежно ответила она. Макс помрачнел. Девушка поняла, что сказала и виновато закусила губу.
– А... прости, глупость сморозила.

Они друг друга поняли. Его приезд бы только все ухудшил.

– Вы мне мешаете, - холодное замечание. Отец не смотрел на них - все его внимание было сосредоточенно на каких-то бумагах. Он почти всегда так разговаривал со своими детьми, которых, может показаться на первый взгляд, он и за детей не принимает. Да так думали даже Мари и Лекс. Но не Макс. Он знал очень многое. И понимал. Макс, к его сожалению, слишком много думает.