Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)
Шрифт:
Отвернулась от нее к окну, совершенно не видя проносящегося пейзажа.
– Не хочу.
Если я дала слабину с ее слезами, то это еще не дает ей право мною командовать.
– Говори со мной!! Не зли еще больше.
– Или что ты сделаешь?
– издевательски спросила. Ответ последовал незамедлительно.
– Я вызову охрану, а сама свяжу тебя и буду насильно заставлять дышать. Поняла? Хочешь?
Такое развитие событий мне не нравилось совершенно. И ведь тон Мари не оставлял сомнений, что так оно и будет.
– Нет, - поджала губы. На вынуждает меня так ответить.
– Тогда говори, чтобы
– О чем мне с тобой разговаривать?
– помедлив, раздраженно поинтересовалась. Подрабатывать попугаем не хотелось.
– О чем угодно. О всякой белиберде. Можешь просто алфавит вслух перечислять. Все равно.
Вздохнула. Какой бред...
Машина почти съехала с горы и определенно, если Мари не вздумает свернуть, направлялась к довольно большому городу. В прошлый раз мы его не проезжали.
В прошлый...
– Куда ты едешь?
– Я решила не гадать, а спросить напрямую. Да и тем более нужно было что-то говорить.
– Мы едем в клинику, - сделала особое ударение на "мы" девушка, - чтобы подтвердить твою беременность.
– Или опровергнуть, - парировала. Мари бросил на меня злой и предупреждающий взгляд, но комментировать не стала.
– Если ты ошиблась, ты оставишь меня в покое?
– А я отставать не собиралась, и сверлила ее ожидающим взглядом, пока девушка не ответила.
– Да.
– Похоже, она выдавила это короткое слово сквозь зубы. Но это не важно, я получила тот ответ, который хотела и потеряла интерес к разговору.
– Отлично.
– Но я не ошиблась, - добавила Мари.
– Посмотрим.
Я была уверена что из нас двоих права именно я. Никакого ребенка.
Клиника оказалась довольно большой, как, впрочем, и сам город, и богатой. Уже не смешно. Фамилия "Немрина", произнесенная устами Мари и приправленная высокомерным выражением лица совершило просто чудо. Никакой очереди, никаких задержек, доктора, старающиеся услужить и этим от их поведения тошнило. Или от резких, совершенно невыносимых больничных запахов? Чем они моют полы? Что за ядреная хлорка? Один раз, когда пришлось дожидаться проверки анализов, меня едва не вывернуло, хорошо хоть туалет был не далеко. Но там воняло еще хуже и, в конце концов, так ничего и не сделав, я сбежала оттуда обратно в коридор.
Долго. Слишком долго. Я не понимала, почему они так копаются. Неужели так сложно проверить, сказать мне нет, и отпустить на все четыре стороны? Через какое-то время из кабинета выглянул врач, что больше всего со мной возился и сюсюкал, позвал Мари. Еще энное количество времени прошло. Девушка вышла уже с врачом, и они направились ко мне. Но уже тогда, когда впервые взглянула в святящееся лицо Мари, я все поняла. Мир перед глазами закружился. Страх, липкий, леденящий, прокрался мурашками по позвоночнику и в секунду завладел мной, лишая возможности соображать. Я могла только паниковать, осознавая, как с этой минуты радикально изменилась жизнь. Жизнь... Я теперь обязана продолжать жить. Слишком задели слова Мари насчет ребенка... моего ребенка, особенно если вспомнить историю ее семьи. Как бы не хотела закончить этот фарс, я теперь не могу. Но кроме слов Мари было еще две вещи, которые останавливали суицидальные мысли и желания. То, что во мне растет... частичка Леши, самого дорого человека на земле, моего смысла. И радость, до слез,
Страх и радость перемешались между собой, и я никак не могла выбрать что-то одно. Потерялась.
Мари присела на соседний стул и сжала мою руку.
– У вас будет двойня. Поздравляю.
Услышав это, я подавилась вздохом. Д...двойня?! Двое детей? Мамочки... Потребовалось время, чтобы хоть как-то придти в себя.
Отпихнула от себя стакан воды. Не хочу я пить! И когда вокруг успело собраться столько народу?
– А... кто?
– растерянно спросила у доктора, огорошившего новостью.
– На таком раннем сроке невозможно это понять.
Пожевала губами и задала еще один животрепещущий вопрос:
– А какой у меня срок?
Никакого календаря, какие обычно ведет большинство женского населения планеты, у меня не было никогда. Зато хоть чисто последнего "красного" дня помню хорошо - за три дня до отъезда на море.
– Примерно четыре недели.
– Четыре?!
– едва не рухнула снова в обморок. Это получается... я... в самом начале, как поехали отдыхать? Прямо сразу, да?! А может... в самый первый раз? Но... как, кто мне скажет, КАК я не могла заметить изменений? Они же есть, ну сколько рассказывают про беременных... Мозг услужливо подсказал: не до того было, чтобы замечать всякие мелочи. Как вначале, так и потом.
Еще мне начали выговаривать. Ранние сроки опасны, я должна как можно меньше волноваться... оказалось, мой недавний... срыв едва не угробил меня и ребенка. Доктор еще удивлялся, как я продолжаю ходить, а не лежу на больничной койке. Больше нервничать нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Вообще.
Он смеется надо мной? Какой не нервничать?! В... такой ситуации...
Тем более, я не решила, что делать. И каким эмоциям поддаться.
Еще около часа на всякие бумажки. А все эта Мари. Она настояла, чтобы меня здесь оформили и поставили на загадочный "учет". Я что, вещь какая-то? И вот так, без документов? Вопреки скепсису - да. Все прошло гладко. Наверняка, опять замешано влияние Немриных. Нас еще и с чуть ли не поклонами провожали. Бред. Так и тянуло постоянно оглянуться. Не привыкла я к такому.
На этот раз я сама села в машину, сопровождаемая внимательным взглядом Мари, которая села только после меня.
– Значит, теперь ты все-таки от меня не отстанешь, да?
– Я не питала особых надеж, что ответ будет отрицательным.
– Верно, - кивнула она, оглядываясь назад, выводя авто со стоянки.
Как и думала. Поэтому не особо сильно разочаровалась.
– И куда теперь ты меня потащишь?
– Домой.
– Куда именно домой?
– В особняк, - продолжала бросать она короткими фразами. Но эта... она слишком много заставила вспомнить и снова пережить.
– Я не хочу туда ехать!
– срывая голос, заорала, и едва не стала причинной аварии - Мари резко крутанула руль и авто почти задело фонарный столб. А скорость машина развила немаленькую... Такая близость смерти меня, которая совсем не против была эту самую смерть встретить, очень даже напугала, пусть и на короткие мгновения. Про Мари говорить нечего: она побелела, и еще долго сидела, двигая только руками, до побеления пальцев сжавших руль. Но все прошло.