Солнечный змей
Шрифт:
Повозка закачалась. На дальнем её конце Яцек и Кытугьин разбирали настил. Солмик развязал большой мешок, завёрнутый в шкуры, и высыпал на ладони Речника что-то белое.
– Соль! – Аса вскочила, привычно пригибаясь. – Кытугьин, что ты солить будешь? Имлеги вкуснее не станут!
– Нужна твёрдая пыль – скалу будем резать, – отозвался солмик. – Отгони повозку, Аса, жди у тех камней. Кесса пусть с нами идёт. Икымту, иди на крышу!
Речница покосилась на взлохмаченного хийкиммига, спускаясь на снег. Зверь фыркнул и мотнул головой, принюхиваясь к ветру.
– Смотри сюда, – Речник Яцек положил ладонь на плечо Кессы и повернул Речницу лицом к гранитному столбу. В сером камне чернела дымящаяся дыра – узкая, всего с мизинец.
– Налей туда Квайи – столько, сколько влезет, – велел Речник. – Потом иди ко мне – я буду у того валуна. Остановись там, откуда будешь видеть эту дырку. Кытугьин, отгони повозку от ущелья. За нами вернёшься, когда всё стихнет.
Хийкиммиг согласно фыркнул, полозья скрипнули на повороте, и всё стихло. Кесса отступала по каменной осыпи, но взгляд её то и дело отрывался от скважины в гранитном столбе и возвращался к зияющему пролому. Что-то белое копошилось на его краях, и камень потрескивал – тихо, но неумолчно.
– Стой, – сказал Яцек, придерживая Кессу за плечи. – Руки согрелись?
Речница пошевелила пальцами. Зелёные искры с них уже не сыпались, холод, нахлынувший было изнутри, отступал.
– Речник Яцек, куда упадёт скала? – тихо спросила она, медленно поднимая руку.
– На дно долины, – отозвался Речник, выставляя над её плечом свою ладонь, направленную вперёд. – Давай.
– Ни-куэйя!
Зеленовато-жёлтый луч сверкнул на мгновение над долиной, Кесса сжала в кулак ладонь, вспыхнувшую жгучей болью. Жар пульсировал в суставах, растекаясь от плеча до кончиков пальцев. Яцек прижал Речницу к себе, не опуская руку. А потом раздался грохот.
Основание скалы в один миг пронизала сеть трещин, и она словно подпрыгнула на месте – а потом с оглушительным треском повалилась вниз, на лету разваливаясь на огромные глыбы. Земля дрогнула. Речница схватилась за уши – ей показалось, что голову сдавили с боков. Камни сыпались и сыпались, воздвигая над долиной курган.
– Недурно, – хмыкнул Яцек – Кесса еле могла расслышать его слова сквозь грохот раскатывающихся камней. – Мы не сарматы, но всё-таки…
Прозрачный щит на его ладони затрепетал и схлопнулся. Последний камень откатился в сторону, найдя себе место у подножия кургана. Речник отпустил Кессу и подошёл к груде обломков.
– Это надёжнее снега, – буркнул он, поднявшись на вершину и заглянув в расщелины камней. – Не хочешь взглянуть?
– Н-нет, – покачала головой Речница. Она сидела на подвернувшемся валуне и хватала ртом воздух. Сердце колотилось где-то в горле.
– Мать Макега… – выдохнул Яцек, склоняясь над ней, дотронулся до шеи, помял вялые пальцы. – Почему молчала до сих пор?! И я ведь видел, что… И давно? С начала Ассави, а то и с Дикерта?
– Речник Яцек, ты о чём? – удивлённо мигнула Кесса. Слабость в ногах отступила так же внезапно, как и пришла.
–
– Ой! – Кесса отдёрнула правую руку от холодной земли и подула на ладонь – сейчас ей нелегко было отличить жар от мороза. Выпрямившись, она растерянно посмотрела на Речника. Тот задумчиво усмехнулся.
– Твой сын увидит свет в начале зимы. Будет любить мясо и жир, холода не испугается… вообще страх над ним власти иметь не будет. Фриссгейн обрадуется… а вот к чему тебя теперь привязывать, чтобы из повозки не выпрыгивала, я не знаю.
Кесса часто замигала.
– Речник Яцек, ты чего?! Какой ещё… ох ты, Нуску и все боги мира! – её уши вспыхнули. Койя, ткнувшись носом в подбородок, тихо пискнула.
– Осталось до зимы навести в этом мире хоть какой-то порядок, – хмыкнул Речник, прижимая Кессу к себе. – Он будет достойным Речником. Береги его – и себя.
Серая тень стремительно надвигалась на долину, свист и гул становились всё громче. Повозка, из каждой щели которой выглядывали любопытные глаза, набирала ход. На мгновение тень сарматского корабля накрыла её, и стальная птица унеслась в горы. Кытугьин опустил гуделку и тронул поводья. Щели в пологе сомкнулись.
– Хагван, – Кесса отставила в сторону опустевшую плошку и толкнула олданца в бок, – тебе не страшно было там, в долине? Ты не испугался Иситоков и прочих тварей?
Глашатай Реки покачал головой, потёр затылок и растерянно хмыкнул.
– Глаза бы на них не глядели, но если они к нам сунутся – я их снова убью. Икымту дал мне стрелы!
– Когда всё уляжется, пойдёшь в Речники? – Яцек Сульга приподнялся с лежанки. Олданец вздрогнул – он думал, что Речник давно уснул.
– Я… пока я не знаю, Речник Яцек, – вздохнул Хагван. – Если возьмут.
…Кесса растерянно посмотрела на чашку, поставленную перед ней. Это была не глиняная или костяная плошка – это (и узнать его было нетрудно) был черешок гигантского жёлудя, привезённый не иначе как из страны Куо. В чашке колыхалась вязкая красновато-бурая жижа, пахнущая кровью, и мелкие чёрные лохмотья плавали в ней. Хагван, из любопытства сунувший нос в чашку, судорожно сглотнул и отодвинулся подальше.
– Кесса, теперь ты – самый почётный гость? Храни тебя Каримас! – пробормотал он с сочувствием в голосе.
– Пей, – сказал Яцек, протягивая чашку Речнице. – Солмики не режут ниххиков по весне. Но для тебя они спустили и собрали немного крови. Это тебе на пользу.
Койя наконец вырвалась из цепких рук незнакомых солмиков и взлетела в стенную нишу, распушившись и громко шипя. Её уши мерцали, от неё валил пар. Время от времени она обнюхивала себя и фыркала.
Кесса сидела смирно, вытянув руки перед собой, и старалась не хихикать, когда тонкая кисть касалась её кожи. Тёмно-красные разлапистые знаки медленно протянулись от локтей к плечам, от бёдер к подмышкам, самый большой и сложный был вычерчен на спине, пониже лопаток, – Кесса не видела его, но извелась от щекотки.