Солнечный змей
Шрифт:
– На обратном пути? У-ух, Нанугьин будет рад, – кивнул солмик. – Я тоже. Пять дней пути до Имлегьина, пять – обратно. Уджуг за это время и устанет, и отдохнёт. Снова сможет везти повозку. Мы будем спрашивать, вернулся ли ты. Не уезжай на юг без нас!
– Зная обычную поспешность Амнеков… – Речник Яцек щёлкнул языком. – Подозреваю, Кытугьин, что Уджуг и устанет, и отдохнёт гораздо раньше, чем мы выберемся из Элуатаа хотя бы на север. А нет – найдём тебя на обратном пути. Я вот думаю, не оставить ли с тобой и Кессу…
Речница вскинулась, сбрасывая с себя шкуры. Потревоженная кошка сердито мявкнула. Солмик и Речник повернулись к Кессе.
– Речник Яцек, где ты хочешь меня
– Ты и по ночам ищешь приключений? – хмыкнул Речник. – Хорошо, что у тебя много сил. Хватит на двоих. С Уджугом то, что бывает со многими зверями по весне, – весенний гон. Ему нужны самки, ледяные пустоши и время – и никаких повозок за спиной. Кытугьин признался мне – а его озадачили в Навиате – что самку для Уджуга подобрали в Элуатаа, и пропустить этот гон никак нельзя. Так что в Элуатаа мы с Кытугьином и его повозкой расстанемся – если боги будут добры к нам, то дней на десять.
– Нуску Лучистый! У Уджуга будут детёныши? – Речница усмехнулась. – Но ведь я не хийкиммиг, зачем оставлять меня там?
«Была бы ты лучше хийкиммигом…» – отчётливо читалось в глазах Яцека, подёрнутых пеленой усталости.
– Горы Кеула – более чем опасное место, Кесса, – отозвался он, и в голосе его не было надежды. – А что хелеги недружелюбны, ты уже сама убедилась. В Элуатаа вы с Хагваном были бы в безопасности, под защитой договора богов и стрел солмиков.
– Речник Яцек, я обещала Астанену защищать тебя, – склонила голову Речница. – Как я могу тебя оставить?! Ты сам говоришь, что там опасно, как же ты пойдёшь туда один? Разве мы с Хагваном плохо показали себя в Хельских Горах?
– У-ух, а как мне оставлять вас?! – передёрнул плечами Кытугьин. – Даже тулуги не летают над Имлегьином, даже тулуги…
– Я не к тулугам иду, – нахмурился Яцек. – Как знаешь, Кесса. Я не могу привязать тебя с Хагваном к столбу в Элуатаа. Но там, в Горах Кеула, слушай, что я тебе говорю, а не то, что кричат голоса в твоей голове. Ясно?
…Кессе показалось сначала, что земля впереди горит – белый пар стеной поднимался к затянутому серой хмарью небу, и ветер трепал его полотно, но сдуть не мог. «Нуску! Что же за дела, даже тут пожары!» – огорчилась и испугалась Речница, но разум подсказывал ей, что лёд не горит, и даже богу солнца его не поджечь. Повозка, вихляясь на невидимых обледеневших кочках – тут равнина, выглаженная ветрами, была слегка присыпана снегом, а внизу лежала огромная полированная льдина – вылетела на пригорок, и Кытугьин вскинул над головой гуделку. Её жалобный вопль перекрыл свист неумолкающего ветра, два тоскливых голоса отозвались издалека. Речник Яцек свесился с крыши и приоткрыл в пологе проход, жестами подзывая к себе Кессу и Хагвана. Речница вцепилась в его руку и взобралась на костяные балки, поддерживающие свод.
Там для сторожей приготовлено было укрытие – вшитый в крышу мешок из шкур, достаточно просторный для двоих и такой длинный, что заползти в него можно было с головой. Но сейчас Яцек сидел снаружи и задумчиво усмехался, глядя на север. Повозка тронулась, Кесса уцепилась за костяную перекладину и приоткрыла рот от изумления и восторга. Впереди, за ледяным обрывом, начиналась вода.
Это была огромная река – её дальний берег терялся в белой дымке. Пар валил от чёрной воды, и мелкие льдинки кружили у берега, но ни одна не добиралась до стремнины. В горячих испарениях таяли очертания гигантского моста – он вцепился в ближний берег белоснежной лапой, вскинул над собой паутину балок и ушёл в туман. Две башни, возведённые над ним, как подумалось Кессе, изо льда, костей и шкур, казались крохотными рядом с белой громадой. Над
– Речник Яцек, чей это мост? – Кесса завороженно следила за приближающимся белым полотном. Теперь она видела огромные округлые сваи, вбитые в дно тёмной реки, и видела, что мост как будто собран из скреплённых друг с другом вогнутых лепестков. Башни с меховыми крышами промелькнули над головой, оглушили воем гуделок – и сторожевой пост солмиков остался позади. Полозья легко скользили по белоснежному рилкару, Кесса думала, что весь мост должен быть увешан сосульками, но нет – лёд не прилипал к нему. Речница запрокинула голову, выглядывая, где заканчиваются гигантские опоры. Они еле слышно гудели на ветру, раскинув «щупальца» полупрозрачных тросов. Дорога еле заметно выгибалась под лапами хийкиммига – он летел с пригорка в ложбину и вновь на пригорок. Тёмная вода дымилась внизу, а впереди, вдоль обрыва, уже виднелась широкая и бесконечно длинная равнина, подёрнутая зелёной ряской. Трава Геджу опутала весь берег, и ниххики, увлечённо её жующие, казались крохотными, как комки шерсти.
– Мост тулугов, – усмехнулся Яцек. – Говорят, что он умеет уходить под воду. Солмики приглядывают за ним. А за Иннигватаном приглядывать ни к чему – он сам себе защитник.
Чёрный Иннигватан лениво плескался у мощных опор и подгрызал кромку льда. Кесса восхищённо смотрела на горячую реку – и видела на севере, в густом тумане, ещё один могучий поток, то ли отходящий от основного русла, то ли в него впадающий.
– Вот и тёплые реки, – прошептал Хагван, задумчиво вертя в руке раковину-рог. – Речник Яцек, а почему они не замерзают?
– По воле Реки-Праматери, – хмыкнул Речник. – Тут немало горячих источников, да и сарматские станции на берегу тоже способствуют… Кытугьин уверяет, что рыба из этих рек – правильная еда. В Элуатаа проверим.
– Правильная еда… – тоскливо вздохнул Хагван и опустил руку в карман. Запасы ирхека и пересушенной речной рыбы стремительно заканчивались, и на обратный путь ничего не оставалось.
– А-а-а! Кама-а-а-айя! – закричал Кытугьин, раскручивая гуделку. Две повозки промчались мимо, не зацепив его, и между ними оставалось место ещё для двух. Башни под меховыми крышами были уже рядом. Вырезанные во льду лестницы спускались от них под обрыв, на пологий берег, и везде в обрыве Кесса видела прорезанные ступени, а кое-где внизу – походные шатры солмиков. С башен завыли гуделки – стражники видели гостя и приветствовали его.
– Элуатаа, – Речник махнул рукой на север, где виднелись уже очертания ледяной стены и мерцающие «ветви» подстанции, высоко вознёсшиеся над полукруглыми, вдавленными в снег крышами. – К полудню доедем.
– Уджуг доволен, – крикнул, обернувшись, Кытугьин. – Он спешит, но я его придержу. Нас ждут, со вчера ещё ждут в Элуатаа. Видно, я с вами не пойду в дом собраний…
– Не ходи, позаботься об Уджуге, – кивнул Речник. – Сразу с дороги поведёшь его в поле?
– Ждут нас, – понурился солмик. – Уджуг сильный, он не очень устал. Пусть сейчас идёт шагом, пусть бережёт силы!
Хийкиммиг громко фыркнул, и шерсть на его боках разом поднялась и опала. Он рвался вперёд, но натянутые поводья не давали ему разогнаться.
– А почему жена Уджуга живёт так далеко? В Навиате ведь тоже есть хийкиммиги! – тихо спросила Кесса у Речника Яцека. Он пожал плечами, зато откликнулся Кытугьин.
– Есть для него жёны в Навиате! Нанугьин злиться будет на меня, что не выпустил Уджуга с его хийкиммигом, даже в дом пускать перестанет. Но я вас бросить не мог, не мог и задержать на неделю. И не могу пропустить всю весну – тут уже сам Уджуг озлится. Камайя!