Солнечный змей

Токацин .

Ещё одна повозка просвистела мимо, хийкиммиги приветственно рыкнули друг на друга, запоздало взвыли гуделки. Уджуг натянул поводья, упираясь лапами в лёд, солмик прикрикнул на него. Стена Элуатаа понемногу приближалась.

…Груда вываренных рогатых черепов свалена была у самой двери «дома повозок». Эта гора не в каждой повозке поместилась бы, и Кесса, проходя мимо, смотрела на неё с опаской – как бы на голову не рухнула! «Дом» был невелик и пуст, гостей у вождя Элуатаа сейчас не было, и саням семейства Иланка под рилкаровой крышей было просторно. Кытугьин свернул упряжь, сложил под навес. Икымту и Аса разглядывали хийкиммига с разных

боков. Солмики, только что расчесавшие его и напоившие топлёным жиром, отошли теперь в сторону и принялись разглядывать южан – в особенности жёлтую кошку, взобравшуюся на плечо Речницы и шипящую оттуда на всех. Кесса думала, что Койя едва ли избегнет купания и вымазывания солмикским мылом.

– Мы останемся жить у поля, – склонил голову Кытугьин. – Вождь Торнат примет вас в доме собраний, вы будете жить там. Я бы хотел, чтобы Праматери снова проложили для нас одну тропу, но решать вам, воины юга.

– Я провожу вас до ворот, – сказал Яцек. Кесса потянула его за рукав, Хагван озадаченно хмыкнул. Речник покосился на них и поправился:

– Мы вас проводим. Хийкиммигов это не встревожит?

– Им тогда не до людей, – махнул рукой солмик. – Очень хорошо, что вы пойдёте с нами. Но как вы вернётесь?

– Гости вождя Торната вернутся с нами, – солмик из числа стражи указал на своего хийкиммига, чья сбруя увешана была костяными бляшками. – Мы проводим гостей до ворот и с ними вернёмся. Вождь Торнат думает, что чужеземцы могут потерять дорогу в Элуатаа. Тропы нашей долины – под крышами, по звёздам их не вычислить.

Перестук бляшек и сухой треск костяных бубенцов Кесса слышала за спиной всю дорогу. Её подвезли бы – но Кытугьин, Аса и Икымту шли рядом с Уджугом, не взбираясь на его спину, и Речнице ехать было неловко. Улочки города, спрятанные подо льдом, под рилкаровыми сводами, и вправду оказались запутанными. Синеватый свет сочился сквозь крыши, но его было недостаточно. Повороты отмечены были мерцающими на стенах неяркими церитами, но там, где улица была прямой, ничего не светилось, и прохожие выныривали из синего полумрака, подобно теням, и снова растворялись в нём с удивлёнными возгласами. Со стражниками никто не сталкивался – звук бубенцов слышен был издалека.

– Ворота хийкиммигов, – Кытугьин остановился и указал на арку, сложенную из огромных рёбер. Из-за неё слышался свист ветра, и повешенная под аркой завеса качалась и осыпала пол снежной крупой. Кесса вновь надела капюшон и взяла кошку на руки. Уджуг понюхал воздух и тихо рыкнул.

– Камайя! – Кытугьин кивнул солмикам, встретившим его за аркой, и обнял поочерёдно каждого из них. Они расступились, пропуская пришельцев к невысокой ограде из ледяных глыб, льдом же и скреплённых. За ней начиналась слегка взрытая и усеянная сугробами равнина. Чья-то огромная челюсть с торчащими зубами лежала в воротах, и солмики сейчас оттаскивали её в сторону, настороженно поглядывая на снег. Уджуг топтался на месте, сосредоточенно нюхая воздух, его уши встали торчком.

– Выпускай, – кивнул Кытугьину один из солмиков, отходя подальше от ворот. Двое других стояли у челюсти – готовились тащить её обратно.

– Хаук, хаук! – северянин легко хлопнул ладонью по спине хийкиммига. – Хаук!

– Р-рау, – глухо и раскатисто отозвался Уджуг – и метнулся в ворота. – Р-р-ра-а-ау!

Что-то зашевелилось впереди, в снегу – Кессе померещилось, что один из сугробов на мгновение ожил. Уджуг вскинулся, раздувая бока, и потрусил по истоптанному

снегу. Потом перешёл на бег. Что-то большое и белое мелькнуло среди снегов, оставляя за собой взрытую колею. Хийкиммиг с горловым рыком бросился следом.

– У-ух, – выдохнул Икымту, глядя на равнину. – Хийкиммиги быстро бегают – трудно догнать!

– Тут мы будем жить, – сказал Кытугьин, повернувшись к Речнику Яцеку. – Пока не вернётся Уджуг – и ещё два дня. Пусть вас примут в доме собраний, как положено принимать таких почётных гостей! И если то, что ты задумал, всё-таки должно быть сделано…

– Хватит тебе своих причин для тревоги, Кытугьин, – покачал головой Яцек. – Не надо двадцать раз повторять одно и то же. Чиньян!

– Чиньян, – вздохнул солмик, прижимая к себе Речника.

– Ты очень храбрый воин юга, – прошептал Икымту, утыкаясь лбом в лоб Кессы. – Хотел бы я снова выйти на охоту вместе с тобой. И с тобой, Хагван. Но всё-таки найди себе лук покрепче. Твоей стрелы даже чайка не испугается!

Кесса сидела на широкой спине хийкиммига, на кошме из шкур, держалась за пояс солмика, сидящего впереди, и ей всё время казалось, что кошма выползает из-под неё. Спина белого зверя была слишком широка, а его мех – слишком скользок! Хагван, устроившийся за Речницей, освоился быстрее и даже порывался достать раковину-рог и известить весь город о прибытии послов с Реки. Кесса шипела на него всю дорогу, и кошка ей вторила. Эта раковина, да в этом подлёдном лабиринте, – как бы подстанция не рухнула от эха!..

– Каримас милосердный, – прошептал Хагван, тыча ложкой в миску – в густое розовато-жёлтое месиво, подёрнутое плёнкой жира. – У солмиков что, вся еда тухлая?!

Речник Яцек с тяжёлым вздохом потянулся за ложкой, олданец пригнулся и шмыгнул за спину Кессы.

– На цакунву похоже, только без пряностей, – Речница зачерпнула из миски, подумала и зачерпнула ещё раз. – Какая жирная рыба! Видно, в этой реке полно еды для неё.

– Солмики тощую не ловят, – хмыкнул Речник, поглощая рыбную кашу. – К тому же держат её, порубленную, в чанах с жиром ниххика. Для нас, кажется, вскрыли новый чан – это верхний слой, он почти не пахнет. Вот к нижнему, Хагван, ты и близко подойти не смог бы. Ешь.

– Легко тебе говорить… – пробормотал олданец, подбирая ложку.

Еду им принесли туда, где они спали; в доме собраний Кесса ещё не была, но Яцек заглядывал и вернулся хмурый. «Как им не надоело?!» – буркнул он на расспросы Речницы и ничего более объяснять не стал.

– Это для тебя, Кесса, – Речник развернул просаленную шкуру и положил на край скатерти – циновки, сплетённой из травы Геджу – тугой свёрток, перетянутый жилами. В шкуру с толстым слоем сала завёрнут был пласт рыбы, а в него – пласт розового просоленного мяса.

– Вождь Торнат прислал тебе и твоему сыну, – усмехнулся Яцек. – Кажется, тебе по вкусу эта снедь.

– Сестрица моя, помнится, тоже тянула в рот что попало, – пробормотал Хагван и снова пригнулся – в этот раз ложка у Яцека была под рукой, и уворачиваться пришлось проворнее.

– Это подарили нам всем, – нахмурилась Кесса, отрезая ломти от свёртка. – Хагван, попробуй.

– Без меня, Кесса, без меня, – мотнул головой олданец и уткнулся в свою миску.

Солмик-страж заглянул к ним рано утром – даже Речник Яцек не сразу проснулся, когда услышал тихий стук костяного жезла о дверную завесу. Кесса озадаченно моргала, то всплывая из сна, то проваливаясь обратно.