Солнечный змей
Шрифт:
– Вижу, тебе ещё худо, – поцокал он языком. – Кесса-то где? Видела она, как ты выходил?
– Кесса спит, – покачал головой Речник. – Менно, куда ты дрова понёс?
– Это вам, – житель положил охапку сушняка у входа в кладовую. – Кесса говорила, тебе нравится, как пахнет уголь. Не хотел вас тревожить, но решил зайти. Спит, значит? Ты тихонько вышел? Что же, верно, ей на неделе нелегко пришлось – сначала проклятый пожар, потом тебя привезли на досках… Как ты цел-то остался?! Скайоты говорили – весь корабль швырнуло, как щепку, да прямо на горящий ствол, только обломки полетели. Если бы ты в снастях
Менно, качая головой, пошёл обратно, к тропинке, ведущей вниз. Фрисс молча смотрел ему вслед. «На неделе…» – раз за разом повторял он про себя. «На неделе…»
– Менно! – крикнул он так, что житель вздрогнул всем телом и испуганно обернулся. – Менно, какой сегодня день?
– Девятое Ассави сегодня, – растерянно ответил Менно. – Ровно неделя с тех пор, как тебя привезли из Леса. Что-то не так, Речник Фриссгейн?
– Девятое Ассави… – повторил Фрисс, глядя наверх, на ровный строй зелёных стеблей вдоль обрыва, а потом – направо, на золотую цветущую Иву, на далёкие белые «облака» Хумы в хлопьях соцветий, на узкую бурную реку, зажатую каменными берегами, на лепестки, прилипшие к мокрым камням. – Девятое Ассави… Сейчас должен взламываться лёд… и первая трава проступает из-под снега. И до половодья ещё далеко…
Менно проследовал взглядом за Речником и хмыкнул. Фриссу не привиделось – листья на далёких Берёзах и Хумах развернулись уже в половину ширины, молодая трава поднялась в два человеческих роста и почти уже сравнялась с прошлогодней, от снега на берегах и льда на реке не осталось и воспоминаний. Солнце обжигало плечи даже сквозь рубаху, и Речник прижался к каменной стене – за зиму он от солнца отвык.
– А, вот что… Ну да, всё так, – похмыкал, неопределённо усмехаясь, житель. – Так и должно быть – первая трава и трескающийся лёд. А выходит вот что…
Он широко развёл руками и озадаченно посмотрел на Речника. Тот покосился на воду. Она плескалась далеко внизу, под нижним ярусом пещер, под береговыми тропинками.
– Да уже в Раймалте всё растаяло, – пояснил Менно. – Растаяло, высохло… Видишь небо? Ни облачка с самого конца Дикерта.
– Когда прошло половодье? – спросил Речник, не сводя глаз с реки. Канумяэ как-то ужалась с той осени… куда только делся снег, зимой замуровавший все пещеры?!
– Врать не буду – не заметил, – хмыкнул житель. – Фрисс, ты присел бы. Помочь?
– Не надо, – покачал головой Речник, сделал шаг к пещере и поморщился от боли – на левую ногу всё-таки не стоило наступать. – Так я неделю пролежал… Хватит уже, я думаю. Менно, ты не помнишь – мой корабль тогда пригнали?
Он смотрел на каменные кольца-причалы у пещеры. Ничего не было к ним привязано – только перед вылетом Фрисс вычистил их после зимы, и они уже посерели от пыли.
– Корабль… – протянул житель, встревоженно глядя на Речника. – Так ты совсем не помнишь? Пойдём, держись за меня…
Алсаг неохотно отступил, позволив Фриссу опереться на плечо Менно Сии. Житель откинул зимний полог у входа в боковую пещерку. Внутри не было темно – одинокий церит, укреплённый на стене, заливал кладовку тусклым ровным светом. Пещера, завершающаяся плотной коряной завесой, была неглубока, но широка. Слева
– Всё, что удалось собрать? – еле слышно спросил он. – Как меня так угораздило?!
– Скайоты говорили – ударило горящей веткой в борт, швырнуло на дерево, – помедлив, ответил Менно, опасливо покосившись на костяной корабль. – Когда всё потушили, искали внизу, в углях… Больше ничего не нашли. Фрисс, ты смотри – Агир Харфонек уже собрал тебе досок на один борт. Снасти есть – скайоты прислали паучьи канаты в награду, ты ведь им тогда не одно дерево спас. Не тревожься, к лету соберём твой «Остролист», будет летать не хуже прежнего. Движитель цел – будет летать!
– Спасибо, Менно, – вздохнул Речник и снова посмотрел на кожух. Судя по хлюпанию, водоросли внутри выжили. Он заглянул в поддон и спохватился:
– Воды бы… Ведро… сейчас принесу…
Алсаг вовремя подставил спину – Фрисс с размаху плюхнулся на кота, сжимая в руке дужку ведра. Менно придержал Речника за плечо.
– Речник Фриссгейн, езжай лучше домой. Я принесу воды. Не думай, его кормили вчера – чашки три рыбного отвара влили.
Житель проводил его до пещеры и помог спешиться. Алсаг встряхнулся и молнией кинулся к миске с кислухой. Речник тихо рассмеялся – даже странно, что хесский кот столько пролежал у полной миски и не осушил её!
В пещере пахло солёными Листовиками и свежими лепёшками. У теплового кольца, в радуге многоцветных бликов от толстого пёстрого стекла, стояла Кесса и разглядывала тонкий пятнистый блин. Порезанный Листовик, залитый пряной цакунвой, уже лежал на низеньком столе. Рядом, принюхиваясь, сидела жёлтая кошка с перепончатыми крыльями-плавниками. Увидев Речника, она радостно фыркнула и взлетела ему на плечо.
– Фрисс! – Чёрная Речница со вздохом облегчения сбросила лепёшку на блюдо и рассекла на четыре части. – Я и не видела, как ты встал. Есть хочешь? Алсаг, обедать! Койя, потише, обожжёшься! Инмес, ты где?
– Еда! – широко усмехнулся Речник, опускаясь рядом со столом и наклоняясь вперёд – прислоняться к стене пока не стоило. – Койя, вот твоё блюдце. Погоди, покрошу лепёшку…
Он прополоскал кусочек солёного Листовика, выжимая лишнюю соль, и ссыпал в мисочку обрывки тёплой лепёшки. Жёлтая кошка, навострив уши, следила за ним и немного – за Алсагом, уткнувшимся в полную миску икенура. В икенуре было больше рыбы, чем каши, – коту не на что было пожаловаться.
– Уаха… – Инмес, кутаясь в чёрные крылья, широко зевнул и показал острые клыки. – Фрисс, ты бы меня кликнул. Тебе ещё рано расхаживать.