Солнечный змей
Шрифт:
Рука Чёрной Речницы дрогнула, выпуская шнурок. Стальная фигурка без плеска ушла в воду. Кесса тихо вскрикнула и прижала ладонь ко рту, бессильно кусая пальцы. Тёмные волны бесшумно сомкнулись, Койя потянулась лапой к воде и отпрянула от брызг пены.
– Хаэ-эй! – снова крикнул Речник, неуклюже спускаясь к воде. – Кесса, ты тут? Что случилось?
– Фрисс, не спускайся! – запоздало опомнилась Речница, глядя на ковыляющего Речника. Он вышел один, без Алсага, и сползал по обрыву с трудом, покачиваясь из стороны в сторону и цепляясь руками за камни. Кесса в последний раз оглянулась
«Нуску Лучистый… Вот и как теперь об этом рассказывать?!» – покачала головой Кесса, со стыдом вспоминая видения и то, как её угораздило им поверить. «Лишь бы течением не уволокло! Завтра утром пойду поныряю, может, она не сильно разбилась…»
– Кесса, ты что? Услышала что-нибудь? – встревоженно спросил Речник, набросив ей на плечи плащ. Чёрная Речница закуталась в него и зябко поёжилась – холод от камней и воды незаметно заполз в кости, и теперь её трясло. Койя протяжно мяукнула, заглядывая по очереди в глаза Речникам. Фрисс, нахмурившись, посмотрел на воду.
– Ничего вроде не видно, – сказал он через пару мгновений. – Наверное, Речной Дракон плеснул хвостом. Ничего не бойся, Кесса, эти воды никакого зла не таят.
Речница тихо вздохнула. Чем дальше, тем меньше ей хотелось рассказывать о своём «деянии», и тем стыднее за него становилось. «Прямо на рассвете пойду и выловлю,» – подумала она, сердито глядя на реку.
Волны тяжело колыхнулись, закипая белой пеной и швыряя ворох тины и мокрых лепестков под ноги Речникам. Фрисс оттеснил Кессу к обрыву и шагнул вперёд, подбирая камень потяжелее. Вода бурлила всё громче, и что-то огромное медленно поднималось из глубины.
– Хаэй! Кто ты? – крикнул Речник, спрятав камень за спину. Шум воды был ему ответом. В зеленоватом мерцании маяка заблестели металлические детали и осколки стекла. Пара больших выпученных глаз смотрела на Фрисса, и свет дрожал в них. Широкие стеклянные плавники развернулись, сбросив потоки воды. Огромная – человек, стоя рядом, не дотянулся бы до её хребта – рыбина из стекла и стали поднялась над рекой, ударив хвостом по воде, и с тихим скрежетом размяла прозрачные «крылья». В ажурном брюхе, среди стальных рёбер и креплений, клубилось тёмно-синее облако, пронизанное молниями. Их вспышки освещали существо изнутри.
– Стальная рыба небесных рек… – выдохнула Речница, зачарованно глядя на невероятное создание. Наверху, в чёрном небе, прокатился гром, далёкая вспышка озарила лес.
Летучее существо, еле заметно шевеля плавниками и выгибая поскрипывающее туловище, поднималось к невидимым тучам. Стальная рыба плыла быстро – несколько мгновений, и в беззвёздном небе осталась только мерцающая синеватая точка. Аквамариновая вспышка подсветила снизу тяжёлые, набухшие влагой тучи. Сверкнула ещё одна молния, ветер засвистел в скалах, Высокая Трава зашуршала над обрывом. Золотистая кошка тревожно мяукнула откуда-то сверху – она успела добежать до пещеры и выглядывала теперь из-под дверной завесы. Кесса подставила Речнику плечо, и он заковылял вверх по обрыву, цепляясь за пучки травы. Наверху он сел на камень, не обращая внимания
– Дождевая рыба! Видел бы Гедимин…
– Он знал, что это за штука, – уверенно сказала Кесса, пристраиваясь рядом. – Спасибо ему. Пусть пройдёт дождь…
– Да, конечно, он знал, – кивнул Речник и привлёк Кессу к себе. – Но это самое странное колдовство, какое я только видел. Как ты это придумала, Чёрная Речница?!
«Знал я, что сарматские штуковины странные, но что настолько…» – растерянно думал он, выслеживая синеватый огонёк под облаками. «Ну что ж, хорошо, что от неё есть прок. А пойдут настоящие дожди – она вернётся… а нет – отвезу пластины в Стеклянный Город, там заряжу. Это не беда…»
Небо очистилось к полудню. Река, раздувшаяся от дождя, бурлила под обрывом и медленно приближалась к нижним тропинкам. Жители, взволнованно перекрикиваясь, бродили по лесному берегу, вокруг Высокой Сосны, повалившейся ещё при пожаре. Сейчас огонь внутри неё и под её корнями наконец погас, жители растаскивали кору и рубили мелкие ветви. На обрыве, если прислушаться, можно было услышать, как шуршит и поскрипывает растущая трава. Внизу, на полузатопленном камне, сидела маленькая золотистая кошка и внимательно смотрела на Алсага. Хесский кот вылез из воды и теперь вылизывал мокрую шерсть.
В пещере Фрисс и Кесса вытряхивали золу из корабельной печки и пытались отмыть почерневшую глину. Речник на обрывке велата пытался прикинуть, скольких досок и канатов ещё не хватает для восстановления хиндиксы. Спина у него болела уже гораздо слабее, раны на ногах затянулись окончательно, хромал он ещё заметно, но передвигался по пещере быстро и уверенно.
– Чёрная Речница привела дожди в иссохшие земли, – усмехнулся он, закончив расчёты. За дверной завесой снова зашуршали дождевые капли, солнце скрылось за облаками, и ветер нёс прохладу и запах мокрой травы.
– Пробудила могучего духа стихий и спасла мирных жителей от засухи и пожара, – покачал головой Речник. – Агир Харфонек должен занести это в летопись. Пойду к нему за досками и расскажу, что было ночью…
– Фрисс! – Речница вспыхнула и уткнулась взглядом в пол. – Я тут ни при чём. Это изобретение Гедимина, могущество его народа и благая воля Реки-Праматери.
– Сама по себе эта штука в облака не взлетела бы, – хмыкнул Фрисс и отошёл на пару шагов от вымытой печки, придирчиво её осматривая. – Ну вот видишь, всё цело. Как я и говорил – полезная вещь это каменное зелье. Знать бы заранее – пропитал бы каждую доску. Пойдём теперь, съедим Листовика-другого. Много там ещё, в бочке, осталось?
Дверная завеса зашелестела, пропуская в пещеру гостя, а за ним – второго. В белом свете церита блеснули металлические пластины красной брони и яркие глаза огромной кошки. На пороге стоял Речник Кельнис, и рыжая Фагита сидела у его ног, настороженно шевеля усами. Запах водорослей из пробитого движителя был ей неприятен, и она брезгливо фыркала. Фрисс растерянно мигнул, но тут же усмехнулся. Кесса снова вспыхнула – и она, и её муж были в перемазанном сажей тряпье, в самых старых и ни на что не годных рубахах из семейных запасов.