Солнечный змей
Шрифт:
Он указал на короткую лавку – её как раз подтащила к столу вирка-змея. Речница с трудом отвела взгляд от угла, в котором поблескивал клок жёлтого меха, и судорожно сглотнула.
– Ты хуже самой гадкой болотной твари, – прошептала Кесса. – Убийца беззащитных…
– Зато меня не найдёт Яцек Сульга, – усмехнулся Цируш, – меня никто не найдёт, Чёрная Речница. Твоё имя – Кесса?
Он положил на стол рядом с зашевелившейся виркой-листом короткий деревянный жезл с четыремя серебристыми зубцами на одном конце и костяным остриём – на другом. Вирка опасливо подобрала конечности.
–
Вирка-стрелок медленно сползла со стола и шмякнулась на пол. Кесса мельком заметила, что хвост её по-прежнему разбит, да и лап не хватает. «И что мне было не посидеть тихо одни сутки?! Теперь вот Койя…» – Речница проглотила застрявший в горле комок и посмотрела на сайтона. Его ладонь лежала на древке душеловки – не сжимаясь, так, придерживала жезл, чтобы не укатился.
– Что ты затеял, Цируш? – спросила Кесса, облокотившись на стол и пытаясь принять уверенный вид. – Злить сарматов, пока они не сожгут Лиу и Теримаэ?
– Ох ты, – сайтон поморщился. – Мне дела нет до Лиу. И до злобы порождений железа – тоже. Вот то, что в их руках… это великая сила, Кесса. Столь могучих вирок не видели боги. Сила всех рек мира, стиснутая в каменном русле, неистовый огонь, изменяющие лучи и вечный источник магии… и всё – в одном теле из камня и железа. Лучшая из вирок, сильнейшая из них… неповторимая.
Он мечтательно улыбнулся и похлопал ладонью по рукояти жезла.
– Так ты подбираешься к «Ларату»… к самой станции?! – охнула Речница. – Ну и в самом деле, чего ещё было… Ты думал высмотреть, как сарматы ею управляют, так? А они перебили твоих соглядатаев и перестали подпускать их к станции. И правильно сделали.
– Ну и я поступил правильно, вооружив своих созданий, – усмехнулся Цируш. – Порождённые железом никогда не поделятся с людьми своей силой. И я не стал бы делиться. Но я заберу у них то, что мне нужно, хоть бы пришлось перебить их всех. Жаль лишь, что душеловка не может забрать жизнь у тварей, лишённых души. «Ларат»… ты была там, внутри. Ты видела все эти дома, наполненные силой от подвалов до крыш. Гляди сюда, Чёрная Речница.
Он приподнял столешницу и выложил на стол длинный деревянный ларец. Под резной крышкой лежали обрезки берёсты с наспех начириканными картинками. На одной из них Кесса узнала пятнистый купол альнкита и очертания мачты над ним.
– У тебя есть вещь от рождённых железом, – Цируш расстелил на столе несколько рисунков и взглянул на Кессу в упор. – Ты наверняка знаешь и о других вещах. Что это?
Он ткнул пальцем в изображение мачты. Край листа обгорел, но рисунок не пострадал – все ветви были прорисованы чётко, и каждый бублик и булыжник накопителя хорошо просматривался.
– Оно похоже на душеловку, но окутано нестерпимым жаром. Это оружие? Говори!
– Только сарматы знают, что это за штуки, –
Она вскрикнула, прижав ладонь к лицу. Под веком как будто затрепыхался раскалённый уголь, в глазах помутилось. Кессе почудилось, что огненные когти распороли ей щёку от виска до подбородка.
– Не тебе рассуждать, речное отродье! – Цируш скрипнул зубами. – Так ты ничего не знаешь… Что же, этого я и ждал. Только рождённые железом знают… И мне нужен один из них. Все они знают одно и то же? Все умеют управляться с сильнейшей из вирок? Ну?!
– Никто из сарматов помогать тебе не будет, – покачала головой Речница, утирая заслезившийся глаз. – И я не буду.
– Будешь, – усмехнулся Цируш, подбирая со стола душеловку. – А в каком виде… Ахх!
– Саркон! – Кесса выбросила руку вперёд, чуть не коснувшись его ладони. Ледяной зелёный свет окутал и пальцы сайтона, и жезл, но движение душеловки не замедлилось ни на миг. Речница только успела скосить глаз на серебряные зубцы, ткнувшиеся ей в правое плечо – и, обмякнув, растянулась на полу. Воздух разом вышел из онемевшей груди, оглушительно зазвенело в ушах, и факелы, мигнув в последний раз, сгинули в двуцветном тумане.
Туман холодными прядями тёк по лицу. Кесса хотела поднять руку и смахнуть его, но не могла шевельнуться. Вокруг что-то двигалось, скрытое в туманах, кружились серые вихри, колыхались волны. Что-то невидимое скользило мимо, распространяя холод и жар, движущийся туман еле слышно шипел и поскрипывал.
– Хаэ-эй! – крикнула Кесса, дёрнулась, но тела своего не почувствовала, а крика не услышала. Что-то ей удалось увидеть, кроме тумана… какие-то красноватые волоски, тянущиеся как будто от неё, дрожащие и переплетающиеся. Что-то большое шевельнулось в тумане совсем рядом с ней.
«Где я?!» – Речнице стало очень страшно. «Это же не… это не Туманы Кигээла, ведь нет?!»
Что-то зашелестело вокруг, сначала еле слышно, потом громче, потом загрохотало, как тысяча гонгов. По коже пробежал усиливающийся жар. Кесса вскрикнула и широко распахнула глаза, ошеломлённо глядя на тёмный потолок и факелы, украшенные ветвистыми рогами, на стенах. Затылок упирался в тёплую ладонь, лицо щекотал горячий мех и иногда – мокрый нос, ко лбу прикасался холодный металл.
– Успели, – пробасил кто-то в полумраке. – Яцек, она в себе?
Металл со лба убрали, кто-то подхватил Речницу подмышки, пытаясь усадить, но тело её не слушалось. На плечи легли маленькие лапы, Койя ткнулась носом Кессе в подбородок и громко заурчала. Речница ошарашенно мигнула и встретилась взглядом с Яцеком Сульгой.
– Успели, – облегчённо вздохнул он и пригладил ей волосы. – Не шевелись, Кесса. Сиди и дыши. Болеть будет всё, но это ненадолго.
Речница шевельнула отяжелевшей рукой. Ей казалось, что она отлежала все конечности и заодно вывернула не один сустав – всё тело представлялось ей сейчас большим мешком с иголками и булыжниками. Койя тёрлась мордочкой о её шею и топталась лапами по груди. Кесса осторожно дотронулась до её спины и погладила кошку непослушной рукой.