Соломка и Зверь
Шрифт:
И возможно, пусть всего шанс один на миллион, если хорошо попросить и поплакать, он передумает и разрешит…
Что? — сама себя оборвала Соломка. — Что разрешит? Отменит решение суда и вернёт тебе квартиру? Самой-то не смешно?
Нет уж, надо валить.
Но куда?
— Так что насчет еды? Консервы? Крупы? Почему у тебя шаром покати? Диета что ли какая-то модная? Не хватает ума понять, что организм без нормального питания толком не функционирует? Уже все мозги ссохлись?
Ага, диета. Триста рублей в неделю на продукты, диета
Соломка повернулась к нему спиной и пошла к шкафу. Одежда…
Конечно, первым делом взять джинсы и свитер, купленные летом на подработку — почти новые. Потом блузка голубая, рубашка белая с короткими рукавами и две светлые футболки. Теплый толстый пуловер в полоску придётся оставить — он слишком громоздкий и старый. В него тепло и уютно заматываться в холодные одинокие вечера. Но куда-то его тащить… Жалко, конечно, оставлять, Зверь наверняка выбросит вместе со всем остальным, потому что для него это просто хлам, но ей лучше взять большое полотенце, в идеале еще плед, пусть даже самый маленький.
Или про плед уже нужно спрашивать разрешения?
Ладно. Пусть пока лежит.
Теперь юбка — черная. Впрочем, она одна. Вторая, джинсовая совсем протерлась, её Соломка сунула вместе со свитером обратно в шкаф.
И мамина синяя лента так и не нашлась. От этого ещё больше хотелось плакать — лента наверняка затеряется среди хлама, её вынесут вместе с мусором и никто никогда не узнает, насколько она ей была дорога.
С этим придётся смириться.
Ну и всё, собственно… Вещи лежали на кровати такой маленькой сиротливой кучкой, что легко поместятся в сумку. Ещё белье, но его Соломка переберет, когда этот хмырь уберется из её комнаты. Пока ещё комната её. И что не возьмет — выбросит, как-то не очень радовала мысль, что он будет хватать руками её личные вещи.
Прямо передёргивало…
— И это вся твоя одежда?
Гнат по-хозяйски прошел в комнату и подцепил ногтем голубую блузку. Да, покрой не новомодный, слегка устарел, но сшита она хорошо, материал тоже неплохой, так что носить вполне можно.
Другой все равно нет.
— И в одежде вкуса никакого. Ни капли женственности, — произнес Зверь, отбрасывая блузку обратно.
Меланья подняла голову и почувствовала, что ей очень хочется зарычать. Дико жаль, что она не умеет выпускать акульи зубы. Ещё жальче, что не умеет пить кровь — уж напилась бы сейчас вволю и совесть бы ни разу ни мучила!
Рядом, словно наготове сверкали глаза Гната. Он еле сдерживал нетерпение, так сильно ему хотелось… поругаться, что ли? Укусить? Ударить?
Соломка нахмурилась и постаралась заглянуть в него глубже, туда, где источник всей этой несдержанности этого недержания. Говорят, Звери прекрасно себя контролируют, а Гнат явно не юноша, значит, в плане самоконтроля опытный, но почему же он так агрессивен? Ведь вроде получил всё, что хотел.
— Ты что-то сказала? — медленно спросил он и быстро наклонился, так, как будто хотел ударить её лбом по носу, как
А потом — снова этот аромат, концентрированная острая сладость.
Как будто ею пшикнули в лицо из баллончика.
Соломка ощутила, как судорожно вздыхает, а глаза расширяются и стекленеют.
Зверь неторопливо опустил голову, прохаживаясь взглядом по её шее и груди. Так же скучающе, как до этого по её комнате и одежде. Это переполнило чашу терпения.
Соломка почти успела открыть рот, чтобы нарушить собственное обещание и обратиться к нему крайне нецензурно, но в животе неожиданно громко заурчало.
Гната этот звук будто спугнул. Он попятился и ушёл, пропал где-то в коридоре.
Фух. Теперь можно выдохнуть и с бельем разобраться. Нормальный бюстгальтер в наличии только один, тот, что на ней, еще есть спортивный на смену, трусиков и колготок с носками всего ничего — небольшой пакет. Ладно, зато всё поместится.
Соломка аккуратно сложила вещи, упаковала сумку и села рядом с ней на кровать, такая уставшая, будто не вещи складывала, а грузила мешки в вагон.
И куда же теперь с этими вещами податься?
Выход только один. Меланья вытащила телефон и нажала на вызов.
— Да?
Троя всегда брала трубку быстро или не брала совсем. К счастью, сейчас случайным образом сработал первый вариант.
— Привет.
— Соломка, это ты?
В дверном проёме снова замаячила тень зверя, но Меланья решительно отвернулась к окну, будто не видела. Если не можешь ничего поделать со сторонним вмешательством в свою жизнь — игнорируй его.
— Да, я. Троя… у меня плохие новости.
— Что произошло? Ты… С тобой всё нормально?
Соломка так редко слышала искреннее волнение за свою персону, что впадала в ступор и не знала, как реагировать. Неужели кому-то правда не всё равно?
— Всё в порядке со мной, не переживай, — она отошла к самому окну, подальше от тени за спиной и наклонилась так, что почти уперлась лбом в стекло. — Но так получилось… В общем, мне больше негде жить.
— Как?!
— Потом расскажу.
Еще бы, описывать происшедшее, тем самым радуя подслушивающего Гната никакого желания не было. Перетопчется!
— И что теперь?
— С завтрашнего дня вроде как мне негде жить. Я понимаю, конечно, насколько это неожиданно, вот так с бухты-барахты обращаться за помощью, но мне хотя бы несколько дней нужно где-то ночевать. Пока я найду какое-нибудь жилье…
— Соломка! Но как ты найдешь жилье? На что?
Меланья запустила пальцы в волосы, сдерживая желание за них дёрнуть.
— Понимаешь… буду работать. Денег на учёбу тоже больше нет.
Молчание.
— Я теперь начинаю с ноля. Совсем. Возможно, даже этого телефона у меня завтра уже не будет, — скрипуче засмеялась Соломка, так, будто знать не знала, как на самом деле нужно смеяться. — В общем, извини за неожиданность, я пойму, если ты откажешь.