Сон океана

Влади О.

Но, несмотря на все события и движение вперед, постоянное присутствие людей, любовь и внимание Алана, чувство одиночества не покидало Альвильду и в последнее время усилилось. Она чувствовала, что находится не там, где должна быть, не с тем, с кем должна быть, и делает не то, что должна. Ее бесконечные поиски душевного покоя не приводили к результату, а создавали ощущение, что она наоборот бежит и удаляется от цели. Иногда в ее мыслях мельком проходили лица, которых она не знала и события, которых она не помнила. Она загоняла эти минутные воспоминания глубоко в память, но, тем не менее, временами, как в этот вечер, ощущение, что она делает что-то неправильно, возвращалось, а самое главное, в эти моменты

она чувствовала, что Алан не тот, кто должен быть с ней рядом. Любила ли она его? Да, любила, но это любовь была как момент из настоящего и она не знала, точнее она точно знала, что это не ее прошлое, а тем более не ее будущее.

«Что-то я делаю неправильно…» – со вздохом, в очередной раз подумала она.

– О чем задумалась красавица? – прервал ее мысли, подошедший Алан.

– Я думаю, мне пора начать писать пейзажи. Посмотри, какая красота, – улыбнувшись и предложив жестом ему присесть рядом, ответила Альвильда.

– Да, красиво. Но ты не бываешь на берегу, кто оценит твои картины? А на корабле, я боюсь, мы не сможем их долго хранить.

– Я буду дарить их. Скажем, Бодуену и Хелл.

– Как пожелаешь, они будут рады, но, боюсь, команда не оценит твою новую странность.

– Разве это важно?

– Нет, но лучше уж пару дополнительных спаррингов на мечах, по крайней мере, для окружающих выглядит устрашающе. Не все клинки из своей коллекции ты опробовала в бое, – засмеявшись и обняв ее, ответил Алан.

– Да, ты прав, картинки подождут.

– Я думаю, в будущем, человек изобретет быстрый способ запечатлеть момент. А природа и пейзажи мало в чем изменятся.

– Да, и в этом ты прав. Сначала человек будет стремиться все запечатлеть, потом будет стремиться все запечатлеть как можно быстрее, затем это будет отдельным искусством, но думаю, быстро наигравшись, человечество перестанет ценить моменты. А природа… Природа, при кажущейся неизменчивости, меняется очень сильно и ее мгновения очень быстротечны.

– Как-то пессимистично, но хочешь, купим тебе все необходимое, и рисуй, думаю, Марко будет тоже рад.

– Нет, не хочу, время не пришло.

– Тогда пошли, прогуляемся вглубь острова, – поднявшись, предложил Алан и протянул ей руку.

– Я немного хочу побыть одна. Иди к команде, а я подойду чуть позже.

– Хорошо, долго здесь не скучай, – Алану не понравилось ее настроение, но он не стал пытаться его исправить, как обычно полагая, что она просто соскучилась по суше и комфортным условиям.

Альвильда проводила его взглядом, легла на песок, закрыв глаза и слушая песню волн, вернулась к своим мыслям.

Люди состоят из воды и сами как вода, в своей жизни, действиях и мыслях они как реки, озера, моря и океаны, или как лужи и высыхающие источники. Внешне, на поверхности они могут быть одними, но в мыслях, как в глубине, совсем могут оказаться другими. Одни как чистое прозрачное горное озеро, в котором видно даже самые маленькие камешки на самом глубоком дне, другие как бурная река, где бурлит все и внешне и внутренне, есть люди как океан изменчивы и непредсказуемы, бывают словно штормовое море, которое может оказаться спокойным и теплым на дне, есть как красивые озера, внешне привлекательные и манящие, гладкие как зеркало, но с плохим и мутным дном, а у многих за гладкой поверхностью скрывается непредсказуемая глубина. Одни люди как реки, им нужно стремиться и впадать во что-то большее, чем они сами, а есть одиночки, текущие своей дорогой. Есть теплые и холодные, ядовитые и чистые, тем которым нужна подпитка дождей и те которые сами питают других.

Какой же была она? Альвильда часто задавала себе этот вопрос. С Аланом ей было все понятно, он был как столь любимым ею Тихий океан с его бездонными впадинными, течениями, прозрачной

гладкостью воды, бурями и тайфунами. Он поглощал в себя реки, моря, дожди, он был обманчив и в тоже время ужасно предсказуем, но главное, он был свободен, его нельзя было куда-либо направить или как-то проконтролировать, это он управлял окружающей его жизнью. Но Альвильда не была рекой или морем, она не могла в него впасть и раствориться. И это была их проблема. Они были вместе и любили друг друга, но их жизнь текла рядом, соприкасаясь и расходясь в разные стороны. «Возможно я Индийский океан, а может просто вода в бочке», – ответила она на свой вопрос, встала и пошла к разгоревшемуся костру.

Иранхара

Башня Правителя была самым высоким строением в городе, от нее отходило пять лучей – крытых каменных переходов, которые над нижестоящими домами проходили к другим башням. Три из этих башен были достроены, чуть ниже главной башни, они завершались золотыми куполами, две были не достроены, было заметно, что там приостановили работы.

Нарат помог Соломее спешиться, передал коней стражникам и повел ее по ступенькам, объясняя по пути, что достроены Северная башня, Башня Приветствия и Башня Иринарха, которая изначально являлась жилыми покоями царя и принцев, когда они были моложе. Позже Северную башню перестроили под покои Нарата, а Башню Приветствия под покои Гутлеифа и Равшана. Сейчас они останавливаются там, когда приезжают погостить, там же обустроили комнаты и для других почетных гостей.

– Планируется еще Башня Знаний, там будет собрана библиотека. Рукописи и свитки сейчас находится во всех башнях, и мы планируем их собрать в одном месте, и Башня Дев, – добавил Нарат, останавливаясь и ища взгляда Соломеи. – Но если ты против наложниц и танцовщиц, мы переделаем эту башню под что-нибудь другое.

– Нет, что ты, – улыбнулась принцесса, – как же без музыки то…

Подъем закончился, и перед их взором пристала огромная комната из белого мрамора с золотыми колоннами. В центре на полу из золота было выложено солнце, вокруг которого крутились планеты и звезды, далее шло изображение людей в различных одеяниях и позах, затем воинов в доспехах и с оружием разного вида и форм, далее шли птицы и животные. Заканчивалась мозаика у основания стен витиеватым рисунком растений и цветов, над которыми кружились золотые бабочки. Орнамент с пола переходил на стены, только бабочки уже были из разноцветных камней и золота, затем рисунок редел и переходил в абсолютно гладкие стены.

– Это Зала, – тихо произнес Нарат. – Сердце города, мы зашли с северной стороны, с востока стоит трон, солнце восходит за спиной царя, как символ его могущества, а когда оно уходит, Иринарх его видит через открытую террасу.

– Интересно, – прошептала принцесса.

– Смотри, – Нарат показал рукой на потолок, который в центре уходил в вышину и там наверху из цветного стекла повторялся рисунок с солнцем.

Соломея махнула головой в ответ, но внимание ее было устремлено на направляющегося к ним Иринарха – это был красивый, крепкий и высокий воин в летах, его волосы и бороду уже покрыла седина, но глаза светились жизнерадостным молодым блеском.

Он подошел, молча взял руку Соломеи, поцеловал ее, затем внимательно посмотрел ей в глаза, пораженный их цветом и глубиной. Все окружающие замерли и молчаливо ждали, было слышно только дыхание, свидетельствующее о течении времени.

– Если бы я знал, что мои северные соседки настолько прекрасны, я бы расширил владения моей страны, – с улыбкой произнес царь.

– Если бы я знала, что гостей здесь встречают, постоянно угрожая, я бы продала место расположения прохода через Золотые горы вашим врагам и посмотрела бы, чем дело кончится, – в тон ему ответила принцесса.