Сон океана
Шрифт:
Иринарх поддерживал Соломею во всех начинаниях. Ему нравилось слушать ее часам, когда она рассказывала о ходе строительства и своих планах, показывала схемы, рисунки, знакомила с мастерами. Иногда, когда спрашивала совет у царя, или ей нужно было воспользоваться казной, она устремляла свой глубокий задумчивый взгляд на него, даря Иринарху минуты блаженства. Если в течение дня принцесса не приходила к царю, он искал повод увидеть ее хоть мельком, а дни, когда они уезжали с Наратом на охоту или в Черный замок, тянулись для него вечностью. Чтобы чаще быть рядом с Соломеей Иринарх обязал Нарата присутствовать на Судебных
Единственное, что постоянно расстраивало, иногда даже злило Иринарха, это то, что рядом с Соломеей постоянно находился Нарат. Они делали все вместе – устраивали спарринги на мечах, плавали в бассейне, выбирали новые материалы для оформления помещений, выслушивали мастеров и принимали купцов, осматривали строительные площадки, встречались с населением. Одним словом, Нарат не отвлекался ни на минуту, всегда и везде следовал за принцессой, ему не нужны были ни наложницы, ни развлечения, ни отдых, принц полностью был сосредоточен на своей жене.
Однажды Иринарх вошел в Залу и увидел на террасе как Соломея, сидя на кушетке, рассматривала какие-то эскизы, а Нарат присев со спины обнимал ее и целовал в шею. От увиденного у царя разболелась голова, и он оставшуюся часть дня не выходил из своих покоев.
Но в целом все шло благополучно, пока однажды Соломее не пришла в голову идея обновить брусчатку в городе и сделать вдоль дорог каменные водостоки. По ее распоряжению каждый житель города должен был сам отремонтировать дорогу напротив своего дома или нанять у Соломеи рабочих, чтобы они это сделали за него. Некоторые горожане сделали все сами и очень быстро, но многие зажиточные купцы и вельможи не откликнулись на ее распоряжение, либо вели работу очень медленно.
В один из дней Соломея возмутилась, сердито высказав Иринарху, что он слишком добр к своим приближенным, и что работу в этом направлении необходимо ускорить. На что Иринарх, нежно поцеловав ей руку, ответил: «Душа моя, до твоего появления жизнь в этом городе текла медленно и степенно, ты привнесла слишком много нового и за такой короткий промежуток времени. Они все хорошие и верные подданные, многие из них прошли со мной войну и строили этот город, им нужно время, чтобы привыкнуть к твоим бесконечным идеям. Поверь мне, они все сделают в свой срок».
Принцесса нежно улыбнулась в ответ, и у Иринарха отлегло от души, его беспокоило, когда ей что-то не нравилось.
На следующий день, после семейного обеда, когда под мягкую и переливающуюся музыку, лежа на кушетках и наслаждаясь танцовщицами, вином и кальяном, царская семья отдыхала в Башне Дев, Нарат сказал:
– Наш царь и мой отец, мы с моей наипрекраснейшей женой завтра отъезжаем в Феерию. Пришло время навестить ее отца, славного Дильдабека, и пригласить его погостить в нашем городе. Уже много лун прошло со дня как нас благословили, а вы еще с ним лично не знакомы.
У царя защемило в груди, но он спокойно спросил, проведя по бедру подошедшей к нему танцовщицы:
– Как долго вы будите отсутствовать?
Соломея
– Я думаю, пока в городе ведутся работы по перекладке дорог…. Еще я думаю, что стены домов, выходящие одной из сторон на центральные улицы, нужно выложить голубой и белой мозаикой.
– В городе очень шумно и пыльно, я считаю, что Соломее нужно от этого отдохнуть, – добавил Нарат.
На следующий день, к великому огорчению Иринарха, они уехали.
Не прошло и двух лун, как Иринарх отправил Нарату птицу с известием о том, что дороги в городе доделали, стены домов выложили мозаикой и заменили кладку фонтана на центральной площади, и царь ждет возвращения детей домой.
Через некоторое время ему пришло известие о том, что Дильдабек, Соломея и Нарат скоро отправятся в путь и просят собрать всю семью во дворце, чтобы представить им отца Соломеи и Синклар.
По приглашению царя во дворец прибыли счастливые и влюбленные Синклар с Равшаном и мрачные Гутлеиф и Аружан. Иринарх не видел Аружан со дня Обряда создания семьи Соломеи и Нарата. При встрече ему показалось, что принцесса подурнела и не ухожена, он даже подумал, что пора Гутлеифу взять новую жену.
Все эти годы, время от времени Иринарх думал о том, что у его сыновей до сих пор нет наследников, это печалило царя, он ругал себя за то, что разрешил им быть невоздержанными в юности, в результате, полагал он, они израсходовали все свое живое семя. Но глубоко в душе он не хотел наследников у Нарата.
Во дворце все было готово к возвращению Нарата и Соломеи. Иринарх в очередной раз вышел на стену. После того, как пришло известие, что они пересекли Золотые горы, он делал это уже несколько раз, хотя знал, что они прибудут ближе к первой звезде. Он стоял на площадке и пристально вглядывался вдаль. Его переполняло ожидание…
Золотой город
Золотой город встретил его во всем великолепии своего величия и процветания. Ослепительный блеск его куполов, входных ворот, зубцов крепостных стен, покрытых золотом и белыми камнями, создавал вокруг города ореол золотого свечения. От этого света, при выезде из полутени леса, возникал эффект ослепления, когда глаза некоторое время не могли различать контуры предметов, а видели только золотое яркое пятно. Обычно непрошеных гостей войны города в этот момент убивали, так же золотыми стрелами.
«Умереть у подножья Золотого города, от золотой стрелы, выпущенной рукой прекрасной золотой фенисо. И как такую смерь не назвать золотой?» – с иронией подумал Дирк, подъезжая к огромным золотым воротам, на которых было изображено солнце, лучи которого выложены россыпью белых и красных камней, отполированных временем и заботливыми руками фенисо.
По сложившейся традиции, Король заранее договорился о встрече с Золотой королевой, поэтому их ожидали. Некоторое время ворота не открывали. Он знал, что его людей пересчитывают и проверяют, нет ли оставленных в лесу воинов, если количество воинов будет больше, чем он заявил, то всех лишних убьют без разбора, кого оставить, а кого нет. Это заминка дала ему и его сопровождению возможность еще раз рассмотреть ворота, восхищаясь мастерством жевгар и признавая все неповторимость и исключительность увиденного.