Сон веселого солдата
Шрифт:
Укутавшись почти с головой в плащ-палатку, я заставлял себя заснуть. Дневная усталость взяла своё.
Вскоре тот же тревожный голос стал просить, чтобы из-под штанины извлекли сороконожку. Она оставила на коже солдата свой огненный след.
Закручивая подушку в матрас, я бурчал себе под нос: "Да это ж настоящий террариум! Даже если они смертельно опасны лишь в брачный период, и от укуса скорпа разбарабанит конечность, как дерево, да и только. Всё равно пойду-ка я лучше спать на броню, кто их знает, что у них на уме. У этих таракашек, небось, и мозг меньше спичечной головки". Крепко прижав к себе спальный рулон, осторожно ступая босыми ногами по гладкой тёплой земле, думал о том, что завтра, прежде чем одеться, необходимо внимательно осмотреть одежду и обувь. Забросив ношу на спину БТРа, пулей взлетел следом. Расположился на мягком матрасе, ногами к движкам: "Пусть они бензин нюхают и наоборот".
Лёгкий ночной ветерок делился свежестью и пряным запахом саванны, смешанным с бензином. Вынув руку из-под плащ-палатки, тронул
Жизнь непредсказуема, и в этом её красота. Будущее закрыто от нас, но мы упорно пытаемся переконструировать изменчивый мир под себя. Иметь жизненную цель, - возможно, это неплохо. Но люди погрязли в мечтах и надеждах, незаметно для себя превратились в рабов будущего. Планируем, как провести выходные после рабочей недели. Мечтаем и ждём отпуска. Летом думаем о белоснежной прохладе, зимой скучаем по весеннему разноцветью. Хнычем о несбывшихся планах и вновь строим новые. В погоне за будущим упускаем настоящее. Живя в надеждах, безвозвратно теряем повседневную радость. Однако, если был старт, неизбежно ждёт и финиш. Оглядываясь на прожитое, накануне последней проверки у Бога, осознаём тщетность приложенных усилий. Мечты отменяются, радостные надежды уступают унынию и депрессии.
Война диктует свои правила. Можно запланировать прибытие из пункта А в пункт Б, разработать и утвердить план боевой операции и предположить её конечный результат. Предположить, но не более. Подавляющее большинство попавших на войну уверены, что их не убьют. "С кем угодно это может случиться, но не со мной. Так не бывает, ведь меня с душевной теплотой проводили в армию, ждут возвращения, поэтому я однозначно вернусь". Внезапным электрическим разрядом, с легкостью пронзая мыльный пузырь самоуверенности, загоняя в ступор, вклинивается смерть. Повседневный распорядок дня, мечты и желания становятся второстепенными. На земле лежат Его автомат и бронежилет, каска и рюкзак, но Его нет. В казарме ещё некоторое время будет неприкасаемо стоять Его кровать и тумбочка с личными вещами, но Он не придёт. На вечерней поверке старшина, зачитывая фамилии личного состава, запнётся, и повиснет тяжелая пауза. В строю есть Его место, но Его нет и уже никогда не будет.
"Кто следующий и когда?"...
Солнце утром вновь поднимется, а вечером сядет. И мы скажем про себя: "День прожит, и слава богу". А иногда: "Мгновенье прожито, и слава богу". Временные отрезки как-то сами собой станут короче, а цель и мечта - одна на всех: "Вернуться домой". И, если повезёт, уже в Союзе, обернувшись в последний раз, тихо прошептать Афганистану: "Слава богу, я живой!!!".
Война в разы увеличивает жизненную непредсказуемость, в любой момент могут произойти перемены, о которых даже и не думал. Учитывая эти факторы, старослужащие передавали свой опыт вновь прибывшим. Меня научили управлять бронетранспортером. Это было нетрудно, ведь технику я любил и был знаком с ней ещё с детства.
Чем многогранней интересы человека, тем легче и быстрее он адаптируется в экстремальных ситуациях. В юношеские годы с дружком Серёгой были радиохулиганами. Забава такая уголовно наказуема, однако мы с большим удовольствием придерживались другого неписанного закона: "Авось, небось и накось выкусь". Потрошили старые телевизоры и радиоаппаратуру. Из бэушных деталей, вдыхая запах канифоли, паяли передатчики и гнали в эфир современную музыку. Правда, радиус покрытия у таких самоделок был невелик, всего лишь километров до десяти. Поэтому с бортовой рацией "Р-123" возиться долго не пришлось. Ну и, конечно же, научился разбирать, заряжать и стрелять из спаренных пулемётов. В скором времени я получил возможность отличиться, проковыряв дырочку в сантиметровой броне.
Стояли в тот вечер на блоке между безымянным кишлаком и стратегически важной шоссейной дорогой. На потемневшем небе включились самые яркие звёзды. Как всегда, ночная смена бодрствовала на боевом посту, а остальные спали или готовились ко сну. Вдруг со стороны дувала, за которым бежала стремительная река и сразу начинались горы, неожиданно загрохотали разнокалиберные выстрелы. Все, кто спал и не спал, попрятались куда придётся. В возникшей паузе духовского послания: "Спокойной ночи", словно из ниоткуда, раздался голос командира: "Климов!". "Я!", - незамедлительно отозвался ему. Капитан как-то по-свойски, совсем не по-военному, добавил: "А ну покажи им, что и у нас кое-что имеется!". Стараясь избежать знакомства с пулей-дурой, я неохотно, но быстро отправился к орудию. Вглядываясь в приятно-прохладную темноту, шел, пригнувшись, на полусогнутых, бурча недовольно под нос: "Климов-Климов, что, остальных корова или, лучше, верблюд языком слизнул, что ли? Пулемётить - Климов, на гитаре сыграй - снова Климов...".
А на прошлых боевых я еще и целую неделю кашеварил. С продуктового склада почему-то получили не сухпай, а сырые картофель, капусту, крупы и всё такое. Лейтенант, обращаясь к личному составу, задал вопрос: "Кто умеет готовить?". Стоящие в шеренгу по одному пятнадцать бойцов ответили дружным молчанием. "Климов, бери любого в подсобники и учись, деваться некуда".
Добравшись без происшествий до цели, открыл боковой люк и щучкой нырнул в десантское
"Да вроде живой", - не менее взволнованно, размазывая липкую кровь по щеке, ответил ему.
"А что случилось?".
"Да я и сам не понял".
Виновником салюта был я и приоткрытый люк, ставший на пути трассирующих пуль.
В последующие дни капитан, восседая на броне, проталкивал мизинец в рваное отверстие командирского люка, шутливо спрашивал: "Климов, это кто?".
"Духи, товарищ капитан, духи-негодяи", - улыбаясь, отвечал я.
Глава 3
...нам могли рассказать,
мы могли не поверить словам.
Мы учились глаза
нашим мёртвым друзьям закрывать...
После жестоко жаркого дня земля всё глубже погружалась в мягкую прохладу ночного сна. Однако в обманчивую тишину спящей пустыни могли поверить лишь новички, она продолжала жить своей, теперь ночной, жизнью, и доказательством тому был возникший и затихнувший, нагоняющий тоску заунывный шакалий лай (то как зверь шакал завоет, то заплачет как дитя). Перевернувшись на другой бок, натянув плащ-палатку до самых ушей, стал убаюкивать себя мыслью: "На броню забраться они не посмеют". Стальная восьмиколёсная кровать, стоявшая на краю полевого лагеря, словно пытаясь увести мысли в другое русло, указывала своей пулемётной рукой в ночное небо. Яркая луна, повисшая спелой дыней, заливала всё вокруг холодным голубоватым сиянием. Млечный путь неисчислимым множеством мерцающих светлячков протянулся от горизонта до горизонта. Звёздное небо низко повисло над землёй. "Как хорошо, что человек имеет возможность видеть эту красоту, не существует на свете слов, позволяющих описать зримое. Завтра это бескрайнее звёздное покрывало будет совершенно иным и, возможно, ещё прекрасней. Зрение - это чудо, утром в лучах восходящего солнца окружающий мир вновь будет радовать глаз своей радужной неповторимостью". С этими мыслями, отчего-то посещавшими меня уже с детских лет, провалился в крепкий здоровый ...сон.
Глухие удары сотрясали броню. Объявили срочное построение. Эта ночь казалась бесконечной. Как говорят сельчане на далёкой Родине: "Началось в колхозе утро!". На военный лад те же слова звучат примерно так: "Опять труба вперёд зовёт!". До рассвета ещё оставалось часа полтора. Зорька на востоке только-только проснулась и медленно, но уверенно взялась за свою работу.
БТР с зажженными габаритами застыл в ожидании на дороге. В предутренней темноте на боковом десантном люке словно люминесцентным тусклым огнем светился выведенный белой краской триста первый номер машины. Пробиваясь сквозь пыльную темноту светом фар, по-молодецки шустро выскакивали БМПшки. Степенно, вразвалочку, выдвигались на дорогу танки. Боевые машины послушными солдатами выстраивались в колонну по одному. Асфальтовое покрытие здешних дорог заслуживало уважения. БМПэшки крутились на нем, как на льду. Сорокапятитонные танки, даже не оставляя гусеничного следа, с лёгкостью разворачивались на месте. Учитывая, что выбоины на асфальте несут минно-взрывную смертельную опасность, покрытие клали повышенной прочности. Могут и наши, когда захотят, качественно выполнять поставленную задачу.