Сон веселого солдата
Шрифт:
"Отлёживаются тут всякие, а мы за государственный счёт должны всех лечить, кормить и охранять".
Ничего нам за ночную стычку не было.
Время тянулось медленно и нудно. Всякий лежащий, ходящий и стонущий ждал здесь выписки или отправки.
Постепенно надо было привыкать к новой реальности, в которой более широкий мир теперь становился лишь живым звучанием. Притуплённый, травмированный взрывом слух старался уловить все разношёрстные звуки, на которые из здоровых мало кто обращал внимание. Это была новая жизнь, не знакомая прежде. За окном запели птички - пришла долгожданная зорька. Всё стихло вокруг - похоже, наступила ночь. Барабанная дробь по карнизу за стеклом сообщала о начавшемся
Личные вещи приходилось аккуратно складывать и запоминать, куда положил. Подолгу искать упавший предмет. Раньше осматривал, теперь ощупывай. Видел окружающий мир, разноцветье, смотрел кинофильмы, теперь - домысливай.
Самое трудное - привыкнуть, что ты не мобилен, принимать унижение и обман.
Люди выжимают из жизни все, не боясь ни Бога, ни его оппонента.
Отсутствие зрения, ноги или руки невозможно понять или объяснить. Его можно только почувствовать.
Сиди хоть целый день в кресле, имитируя отсутствие ног, ходи с закрытыми глазами, тыкаясь в углы - всё это пустая грустная игра. В ней отсутствует самое главное - гнетущее понимание, как пожизненный приговор, что ты такой теперь навсегда.
Лучшее лекарство на свете, как известно, - это сон. В такие часы человек идёт на поправку. Раны во сне затягиваются быстрее, душевная боль затихает. Спасительную дремоту прервала кишкопляска.
Словно малые дети, получившие новогодний подарок, местные радовались казану плова (мы, даже будучи взрослыми, как малыши верим в чудо и ждём подарков). Под гиканье и улюлюканье они приплясывали вокруг стола с ложками в руках.
"Вставай кюшать плёв! Бистро вставай, папробуй нашу вкусную плёв!".
Заботливые родители решили угодить своим приболевшим чадам. Надо признать, им это удалось.
Посещать госпитальную столовую, да три раза в день, я не любил. И проблема была далеко не в качестве еды. Утраченная чувствительность мягких тканей лица и неумелая левая рука не позволяли ложке попасть по месту назначения. Хотелось зафугасить посудину о пол вместе с содержимым. Так что, скрывая гнев на самого себя, отказывался от жидкого. Второе без особого разбора метал, как в топку, что попадалось в ложку, с одним желанием - поскорее уйти.
Что касается плова, то повседневная реальность новой жизни проявляла себя даже в мелочах. Пока нашли свободную ложку, да уступили место за столом, пробовать практически было нечего. На дне казана, как оказалось, лежала лишь присыпанная рисом большая круглая айва.
"Айва?!
– разочарованно подумал я.
– Лучше б таких же размеров кусок мяса спрятали. Хотя всё равно б не досталось".
Мне всегда было чуждо чревоугодие. Лучше остаться голодным, чем быть одержимым звериным инстинктом.
Вспомнился афганский плов. Тогда я поступил немного иначе.
Придерживаясь золотой середины, нельзя позволять садиться себе на шею.
Мы стояли на блоке в "зелёнке", между шоссе и пустующим кишлаком. Уходя из зоны боевых действий, крестьяне поспешно покидали обжитые места. Пустующие глиняные дувалы и небольшие орошаемые плодородные делянки располагались хаотично.
Спасаясь от жары, населённые пункты ютились у живительных рек. От них в разные стороны кровеносными сосудами расходились рукотворные арыки. Причудливо петляя, заметно похудевшие и ослабленные, они объединялись вновь. Находясь в постоянном движении, вода питала возделываемые культуры, дикорастущие кусты и деревья, называемые нами "зелёнкой".
Утром в наш лагерь пожаловал крестьянин - в непривычных для глаза голубом халате и такого же цвета тюрбане. На босу ногу была надета неизменная обувь местных жителей - чёрные калоши. По его активной жестикуляции и не менее эмоциональной речи без особого труда мы поняли, что человек просил помощи в погрузке урожая.
Комроты отобрал десяток бойцов и приказал вооружиться.
Мы углубились в "зелёнку". Петляя среди кустов и деревьев, перепрыгивая через узкие арыки и канавы, крестьянин быстро шёл впереди. Идти было недалеко, вскоре послышался звук работающего двигателя, а затем показался советского производства трактор "Беларусь" в сцепке с телегой. Под высокими тополями, на небольшом чеке, возвышался стожок скошенной пшеницы.
Капитан велел пулемётчику и двум автоматчикам осмотреть виднеющееся в глубине "зелёнки" жилище и занять за ним оборону. Прочие, установив пирамидой автоматы стволами вверх, принялись за погрузку.
В приятной прохладе мирно пели птицы. Высокая, полукруглой формы глинобитная стена придавала постройке вид неприступной крепости.
Стараясь не греметь амуницией, держа стволы на изготовку, а ушки на макушке, мы втроем осторожно шли вдоль дувала. Сапоги беззвучно ступали по песчаной земле. Огибая слева мусорную кучу, я обратил внимание на вырытую под нею нору. Резко остановившись, схватил за рукав пулемётчика. Третий, немного пройдя, настороженно замер. Деревянно-земляную огневую точку искусно скрыли под кучей старого навоза, сваленного у подножья стены. Сверху хаотично засыпали сухими ветвями и блёклой травой. Стоящий на другой стороне Витёк продемонстрировал ручную гранату. Мы, молча согласившись, отступили назад. Ухнул глухой взрыв. ДЗОТ выдохнул пылью и дымом в бойницу. Крупинки земли, прячась в траве, ползли вниз по шершавой стене ДЗОТа. Обрезки ветвей дрожали, пыль лениво оседала на тропку.
Птицы по-прежнему весело перекликались между собой.
Не дождавшись подозрительных звуков, отправились искать вход в уже совсем не мирное жилище.
Высокие двустворчатые ворота встречали, слегка приоткрывшись. Мрачные деревянные створки, не видавшие краски, выглядели добротно и уверенно.
"Такие плечом не вышибешь".
Осторожно вошли в большой, неправильной формы, овальный двор.
Нашему взору открылось недавно покинутое замкнутое пространство. В воздухе ещё висели суета и нервозность. На глаза то тут, то там попадался разбросанный мусор, какой остаётся обычно при переездах.
Постройка изначально задумывалась как небольшая крепость. Строительным материалом служил раствор глинистой земли и воды. Словно из пластилина лепились ограждения, к ним присоединялись кубики подсобных и жилых помещений с плоскими крышами. Крепостная стена трёхметровой высоты и полуметровой толщины служила прекрасной защитой от пуль. Входные ворота постройки находились на противоположной стороне от шоссейной дороги. На ровной поверхности пустынного двора стояло одинокое гранатовое дерево. Приземистое, с редкими листьями растение склонилось под тяжестью недозревших плодов. Под кроной, в ограждении, зияло сквозное прямоугольное отверстие. Бойница для стрельбы лёжа. Такие же виднелись повсюду. Разница лишь в том, что вести огонь можно было с колена и из положения стоя. Обманчивая тишина затаилась смертельной опасностью, ощущаемой каждой клеточкой. Замаскированный ДЗОТ и бойницы были уготованы явно для нас и против нас. Стараясь не нарваться на растяжку, мы внимательно осматривали покинутое жильё .