Соно Вероника. Пьячере!
Шрифт:
– Да он же гей!
Наступает гробовая тишина. Все смотрят на меня с выпученными глазами, как будто стали участниками тайной вечери. Даже одна из кабинок внезапно освобождается.
– Гей! – повторяю и, недолго думая, запрыгиваю в эту свободную.
– Да она всё врёт! Не может такого быть, откуда ей знать, малолетке? – слышу шушуканье за дверью и, с лицом полного блаженства, журчу.
– Он – мой сосед, с детства его знаю! – выкрикиваю и поправляю платье.
Опять тишина. Я довольная, что успела, открываю
– Может я и малолетка, но всё про него знаю. – смотрю в зеркало на их лица и еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. – Поэтому в Москву и ездил. Искал любовь. Там с этим попроще! А у нас быстро лицо за это разукрасят.
Говорю, а сама прошу себя остановиться. Мне бы Ромка сам дал леща за такие слова.
Не верят!
Ну и хорошо!
Надо уходить. Что я и делаю, даже руки не сушу, быстро оттуда исчезаю. А самой смешно! Радуюсь, что не такая я уж и хорошая, как о себе думаю. И подняла себе настроение.
***
Ленка всё–таки сбежала к Бoлику, пританцовывает возле него.
Ну и ладно! Как я и хотела звучит зажигательная песня, значит пора танцевать. А то скоро Каринка придёт и заставит меня помогать подкатывать к своему Никите.
Поднимаю голову, его с дружками нет. Наверное, вышел освежиться.
Я оставляю сумку на баре Лешке, прошу присмотреть, а сама иду в центр танцпола.
– Соно Верoника. Мольто пьячeре! – повторяю свою персональную мантру.
Рядом пара девчонок, уже подвыпившие, танцуют в конвульсиях.
Изящнее надо, как я!
Ловлю ритм и, не обращая на них внимание, плавно двигаюсь, ловлю на себе взгляды.
Внезапно кто–то подхватывает меня и кружит.
Никита, дурак! Ну что не понятно? Удерживая моё брыкающееся тело, он ставит меня на ноги и оказывается спереди, улыбается во весь рот. Это уже раздражает. Чувствую себя бешеным драконом, но Никита не унимается и снова хватает. Он поднимает меня, крепко сжимая руки, что вырваться невозможно. Моё лицо оказывается на уровне с его.
– Отпусти! – рычу, искря глазами.
На нас все смотрят, чувствую внимание, но этот дурак мотает головой и жадно впивается в губы.
Я брыкаюсь, пытаюсь вырваться, но он так крепко держит, что приходится укусить.
Никита вскрикивает и отпускает руки.
Санта Клеопатра!
У барной стойки, облокотившись, стоит Роман и смотрит не отрываясь, а на входе – Карина. Будь у неё копьё, она бы в гневе запустила в меня, но лишь молнии сверкают из глаз.
Так бывает только в турецких сериалах, которые любит наша ма! Со всей дури толкаю Никиту в грудь и бегу за сестрой, которая демонстративно, даже театрально, разворачивается к выходу.
Только не это!
Глава 3
Выбегаю
– Карина! – кричу, чтобы остановилась, но она быстрым шагом сворачивает за угол бара в сторону чёрного хода. – Да, стой же! – скольжу до неё и хватаю за плечо.
– Как я тебя ненавижу! – произносит сквозь зубы и оборачивается.
Она злится больше, чем утром.
– Карина, я тут не при чем! Он сам… пьяный!
– Вот почему ты такая? – не слышит меня. – С самого детства всё портишь! Сперва родителей у меня забрала, теперь его! – машет в сторону бара.
– В смысле забрала? – имею в виду родителей.
– А ты думаешь, что тебя в детстве все соседи подкармливали? Печенья, конфетки! – шмыгает носом и смотрит с такой ненавистью, словно это не я, не еe сестра, а самый чужой человек на свете. – Потому что жалели! Потому что ты – жалкая! Жалкая ворона!
Я смотрю на неё и не знаю, что сказать. Уверена, она говорит со злости и всe неправда!
– Я – Верoна! – от холода дрожащим голосом правлю, а сама уже не знаю, кто я. Щиплет глаза. Наверное, потекла тушь и, возможно, она уже права – я похожа на ворону.
Карина травит взглядом и, вытерев слезы, поворачивается спиной.
– Ненавижу тебя! – кричит и сбегает прочь.
Я впервые в такой ситуации. Холодно, но стою, соображаю, что мне делать, стираю змейки слез. Зубы стучат, и тело трясётся с такой силой, что с трудом держусь на ногах, чтобы не поскользнуться. Карина растворяется в темноте.
А я слышу шаги за спиной. Хрустят всё ближе.
Окурок пролетает рядом и, ударяясь о накатанный снег, уголёк отскакивает в сторону.
Только Никиты не хватает, именно сейчас!
Не хочу его видеть, и чтобы видел меня, как я подавлена. Жмурюсь от злости и сжимаю замёрзшие пальцы. Хочу двинуть ему снова, но уже с такой силой, чтобы не смог встать.
– Ну, давай, что ты там хотел? Отодрать меня, как львицу?! – мой голос дрожит и, шмыгая носом, говорю громко, специально, чтобы точно услышал.
Когда чувствую, что Никита уже за спиной, я резко разворачиваюсь, занося в ударе кулак.
– По–твоему мне этого сейчас не хватает?! – кричу и бью со всей силы.
Но он ловит его своей ладонью, что приводит меня в большее бешенство и хочется выть от бессилия.
Глаза слезятся. Не могу понять, кто передо мной. Всматриваюсь.
Это не джемпер Никиты, а чья–то светлая рубашка под чёрным пиджаком.
Поднимаю голову.
Ромка, насупившись, смотрит мне в глаза и крепко сжимает мой кулак своей горячей ладонью:
– На львицу ты сейчас не очень похожа! – он делает попытку улыбнуться. –Скорее, на замёрзшего сфинкса. – Ромка отпускает мою руку и быстро снимает пиджак. – Накинь, а то заболеешь!
Протягивает его с какой–то жалостью во взгляде.