SOS! Любовь!
Шрифт:
– Знаешь, Кьяра, а с тобой весело! Мы никогда не говорили вот так, спокойно, на равных, и я все больше жалею, что изменял тебе.
– Значит, ты признаешь?
– Как я могу отрицать это? Ты же умная девушка, все понимаешь, ты заслуживаешь большего, чем какой-то идиот, считающий себя самым хитрым.
Девушки вернулись с обеда, я слышу их голоса и спешу за свой стол.
Отправляю Андреа эсэмэску: «Согласна на пиццу, только место выберу я».
Забегаю к Паоло – я в последнее время редко у него появляюсь. Да и он меня не зовет: говорит, что мало работы, но настоящая причина, думаю, в том, что я поссорилась с Барбарой. Она всегда имела на него влияние, он в любых ситуациях признавал ее правоту. Даже тогда, когда она явно была не права, как в тот раз, когда сказала, что считает лучшей работой Вина Дизеля его роль в фильме «Форсаж», но мы-то знаем, что это фильм «Вышибалы».
Руки прочь от Вина Дизеля!
Как я и думала, Паоло приветствует меня фальшивой улыбкой:
– Какими судьбами? Сегодня ничего нет, разве что парочка клиентов, но с этим справится Катерина.
– Ах, Катерина теперь делает макияж? Что ж, неплохая экономия! – с раздражением иронизирую я.
– Ну да, Кьяра, видишь ли, кризис, мне тоже приходится экономить…
– Ладно. Тогда лучше я заберу косметические принадлежности, а то они тебе только мешают, правда? И потом, денег стоят.
Паоло на секунду теряется, он не учел, что покупка всего необходимого
– А! Все заберешь?
– Ну да, мне бы не хотелось, чтобы вся эта косметика лежала здесь и кто-то ею пользовался. А то потом у меня наступит кризис!
С этими словами яростно, как взбешенный дракон, начинаю собирать кисточки в косметичку.
– Да ладно тебе, Кьяра, не бери в голову, если хочешь, можешь заняться этими двумя…
– Нет-нет, спасибо, не нужно. Пусть делает Катерина, но вашей косметикой, а то слишком хорошо устроились, не правда ли? – прищурив глаза, смотрю на него и улыбаюсь.
– Ты рассердилась на меня? Ну ты и обидчивая, ничего и сказать нельзя!
– Я ужасно обидчивая, и особенно меня раздражают лицемеры!
– Не обязательно оскорблять других, знаешь? Да что ты о себе думаешь? Незаменимой себя считаешь?
– О, я прекрасно знаю, что незаменимых нет, поверь. Но сегодня – да, считаю.
Беру сумку и иду прочь, не оборачиваясь. Слышу за спиной голос:
– Нет, ну вы посмотрите на нее! Прикидывается такой порядочной, такой скромной, такой несчастной, а сама – Иуда-предатель. Видишь, Барбара была права – она просто дрянь!
Парадоксально, но то, что меня назвали дрянью, меня не унижает, а как раз наоборот. Решительно поворачиваю назад:
– Дрянью можешь обзывать свою сестру. И потом, если здесь кто-то и выдает себя за другого, так это ты, и ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!
Ухожу, изо всех сил хлопнув дверью.
Прихожу домой, злая как черт.
Сара болтает по телефону с мамой – неожиданно они стали лучшими подругами, а Риккардо ждет меня… с розой в руках.
Я совсем забыла!
– Что-то случилось?
– Что-то случилось? – передразниваю его противным голосом. – Твоя бывшая девушка всех против меня настраивает, и это только начало.
Риккардо растерянно смотрит на меня:
– Думаешь, пойти поужинать в кафе – опасно?
– Все возможно. Не исключено, что я в черном списке и на мое имя не сделают бронь.
– Об этом не беспокойся, я заказал столик на свое имя. Но, может быть, ты хочешь остаться дома?
– Нет, не хочу, пойдем.
Мы выходим на улицу, по дороге я рассказываю Риккардо про то, что произошло у Паоло.
– И я потом говорю… с таким лицом… Ты бы видел его! Представляешь, мы знакомы с ним пятнадцать лет! ПЯТНАДЦАТЬ!
– Да ладно тебе, Кьяра. Вот увидишь, вы помиритесь. – Риккардо робко пытается меня успокоить.
– Черта с два мы помиримся! Он и Барбара из одного теста сделаны – карьеристы, злодеи, эгоисты!
– Но вы вместе учились в университете, вы сто лет знакомы; если ты считаешь их такими отвратительными, почему тогда ты не порвала с ними раньше?
– Не знаю, так вопрос не стоял. Но сейчас я жалею, что столько времени потратила на этих двух мерзавцев!
Я даже не заметила, как мы пришли.
Вообще-то, это наше первое свидание, а я так ужасно себя веду. Риккардо заказал столик не в пиццерии, а в приличном ресторане: приглушенный свет, негромкая музыка, свечи, красивая сервировка.
– Наше первое официальное свидание. – В голосе Риккардо чувствуется волнение. – Я хотел, чтобы все было в лучшем виде.
– Извини, я не сразу поняла… Опять я все испортила.
– Еще нет. Но в ближайшие два-три часа можешь наверстать упущенное.
Администратор проводит нас к нашему столику. Внезапно накатывает усталость, мир остался где-то там, снаружи. А здесь только мы.
Риккардо произносит тост:
– За необыкновенную женщину, которая изменила мою жизнь и в которую я с каждым днем все сильнее влюбляюсь. – Он слегка краснеет. – Тренировался перед зеркалом… Теперь ты.
Пытаюсь подыскать слова, но в голову не приходит ничего оригинального, поэтому выпаливаю: «За то, что нас ждет!» Не могу не заметить оттенка разочарования на его лице и продолжаю: «За нас!»
Риккардо улыбается:
– А знаешь, что я живу у вас уже два месяца?
– Два месяца ты спишь на нашем диване?
– Ну да, а кажется, только вчера…
– …мы ехали в поезде, и я сбрасывала звонки, а ты названивал Элизе.
– Странная штука жизнь, правда? – Риккардо скатывает хлебные шарики.
Молчим оба, улыбаясь друг другу глазами сквозь дрожащее пламя свечи.
Риккардо – необыкновенный парень, всегда спокойный, всегда в ладу с собой, потому что не идет на компромиссы и всегда говорит то, что думает.
А я дошла до того, что пора записывать, кому и что говорю, чтобы не запутаться.
– Сегодня тебе лучше? – спрашивает он.
– Да, немного лучше. Я так плакала, что не заметила, как уснула.
– Знаю, я сидел возле тебя до полуночи, потом у меня затекла рука, на которой ты лежала. Так что я снял с тебя туфли, накрыл одеялом и пошел спать.
– До полуночи?
– Ну, я же обещал, что никуда не уйду. Как бы это выглядело, если бы ты проснулась через полчаса, а меня нет.
– Ты мог бы прилечь рядом.
– Э нет, я немного иначе вижу себя в постели с любимой женщиной. Когда у тебя будет настроение, ты только скажи, и я прибегу. Но не заставляй меня ждать два года, не то я на этом диване заработаю себе искривление позвоночника.
– Ты всегда такой оптимист?
– Это я в отца. Он у меня оптимист из оптимистов. – Знаешь, сколько лет женаты мои родители? Сорок четыре года!
– Всегда вместе?
– Всегда!
– Ну, через сорок четыре года ты или оптимист, или глухой!
– Я бы хотел тебя с ними познакомить. Как-нибудь мы съездим к ним, ты точно понравишься моей маме.
– Не могу представить себе семью, где все живут дружно и внезапно не исчезают. Должно быть, это здорово, когда у тебя есть надежный тыл, поддержка и одобрение тех, кто тебя любит.
– Наверное, когда все хорошо, ты просто перестаешь это замечать, но, согласен, близкие для меня очень важны. У нас дружная семья.
– Как хорошо, что ты так о них говоришь. Я бы тоже хотела расти в здоровом, позитивном семейном климате, быть самой собой и рассчитывать на безусловную поддержку. Потому что, когда этого нет, ты чувствуешь себя как последний котенок, оставшийся в корзинке, понимаешь, о чем я? Такой маленький, черненький, одинокий, мяукает и не знает, куда идти.
– Маленький мой черненький котенок, теперь ты не одинок. – Риккардо гладит меня по щеке. – Я с тобой.
– Тогда давай выпьем за тех, кто сорок четыре года остается друг с другом!
– С удовольствием!
– Можно задать тебе один вопрос, личный? – спрашиваю Риккардо.
– Валяй.
– Элиза – первая девушка, с которой у тебя были серьезные отношения?
– Скажем так, первая девушка, с которой я планировал свое будущее, но до нее у меня были серьезные отношения. Только… в общем, все кончилось плохо.
– Она тебя бросила?
– Она… умерла… лейкоз… в двадцать шесть лет.
– Нет! – закрываю рот руками.
– Да, все произошло молниеносно. Это было…
Риккардо отпивает глоток вина.
– Но… ты был с ней до…
– Я держал ее за руку… до самого конца, да. Мы были готовы, все знали… Она хотела, чтобы я был с ней.
– Мне так жаль… ты не представляешь, как мне жаль.
– Представляю… – Он покашливает, поправляет пиджак. – Поэтому я терпеть не могу всякую хренотень, недовольные физиономии и лукавство. Жить нужно в ладу с собой, другого пути нет.
Я молчу.
Смотрю на себя со стороны и понимаю, что реальность переворачивается, что все мои беды представляют собой какую-то абстракцию. Я часто испытывала горе эмоциональное, но оно никогда не материализовывалось, никогда не было непоправимым, таким, например, как смерть горячо любимого человека.
Неожиданно Риккардо говорит:
– А давай поиграем в игру «что ты выбираешь»!
– Что?
– Игра «что ты выбираешь». Правила такие: я, например, говорю тебе: «Ты бы съела подобранный с земли окурок или жила бы в рабстве у Барбары целый год»?
– Какая дурацкая игра! – смеюсь я. – Для начальной школы! Ну хорошо, конечно, я выбираю окурок! Теперь я! Ты спустился бы голым в метро или всю ночь сидел бы в комнате, где моя сестра ругается с мамой?
– Выбираю метро! А ты поцеловалась бы со мной или с официантом?
– С официантом!
– Тогда я его позову.
– Нет, ладно, на этот раз сойдешь и ты.
Мы целуемся в свете свечи.
Его губы, мягкие и теплые, касаются моих, как дуновение ветра.
Он целует меня так сильно и нежно, что я чувствую, как возбуждение поднимается откуда-то из живота и обжигает щеки.
Сердце замирает, голова кружится, я уже не владею собой, и, если бы мир вокруг нас вдруг исчез, я бы совершенно ничего не заметила.
Выходим из ресторана, нежно обнявшись, как настоящие влюбленные на первом свидании. Мне так хорошо, что я решительно не замечаю синего «пунто», припаркованного у ресторана.
Мы идем, взявшись за руки, по пустынному городу. Вечер просто волшебный, на небе высыпали звезды, и впервые за долгое время я чувствую себя в ладу со всем миром, чувствую себя спокойно и уверенно и знаю, что все хорошо.
Но как часто бывает в жизни, когда тебе кажется, что все хорошо и ты наконец-то можешь расслабиться, именно в этот момент авторы сценария твоей судьбы немедленно придумывают неожиданный поворот сюжета, чтобы подогреть зрительский интерес.
Мне приходит эсэмэска такого содержания: «Скажи этому мерзавцу, своему парню, что я беременна».Четырнадцатый сеанс
– Вы уверены, что Барбара беременна?
– Она так говорит, не могу же я проверить.
– А Риккардо?
– Риккардо злится. Говорит, что это невозможно, что он был осторожен, они предохранялись. Целыми днями ругаются по телефону. Он хочет поговорить с ее гинекологом, она возражает и твердит, что он должен взять на себя ответственность. Барбара – твердый орешек, только она еще не поняла, с кем имеет дело. Она пустила в ход тяжелую артиллерию, но не на того напала.
– А как ваши отношения с Риккардо?
– Остыли. Он молчит, ходит грустный. Чувствует себя в западне. Мы отдалились друг от друга, эта новость нас шокировала, мы не знаем, как быть. Я не хочу оставлять его одного, но, с другой стороны, не знаю, чем помочь ему, не могу выбросить из головы тот факт, что она ждет от него ребенка. Это несправедливо и, более того, абсурдно.
– Вы сердитесь… Я вас понимаю.
– Я не сержусь – я в бешенстве! Злая на всех: на судьбу, на Бога, на презервативы «Durex», но в первую очередь на себя!
– Почему? Вы-то тут при чем?
– Это я подстроила их встречу, вы помните? Это я рассказала Барбаре, что Риккардо ею увлекся, я дала ей номер его телефона. Видите, что из этого вышло? Я наказана за все глупости, которые когда-либо сказала или сделала в жизни, так мне и надо! Я нашла чудесного парня, открытого и честного, к тому же он влюблен в меня, и сама же бросила его в объятия другой. Я ПРОСТО ДУРА!
– Кьяра, в том, что Барбара беременна, вы не виноваты. Они были знакомы, все могло произойти и без вашего участия.
– Ох, но я-то постаралась, разве не так? Оставалось только подоткнуть им одеяло и почитать сказку на ночь!
– Давайте подождем новых известий, а потом решим, что делать, ладно? Посмотрим, как будут разворачиваться события. Мы знаем Барбару и знаем, что ради своей прихоти она готова на все. А вдруг окажется, что это ошибка, что Риккардо ни при чем? Давайте не будем торопиться с выводами.
– Никогда себе этого не прощу, я сломала ему жизнь.
– Послушайте, вы реагируете, как родители, которые казнят себя за то, что купили ребенку мопед, а ребенок попал в аварию. Люди сами делают свой выбор и отвечают за последствия. Не будем забывать, что существует такое понятие, как судьба, и никто из нас не может ни предвидеть ее, ни повлиять на нее.
– Что же мне теперь делать? Начинать шить распашонки?
– Будьте с ним рядом. Риккардо сейчас нуждается в вашей поддержке.
Как все просто! Когда ты узнаешь, что твой парень (с которым ты чуть-чуть не провела незабываемую ночь любви) сделал ребенка твоей бывшей лучшей подруге, как минимум начинаешь думать, что кто-то где-то там просто глумится над тобой.
Тем временем офис, кажется, превращается в ашрам.
Еще немного – и Андреа начнет ходить босиком и петь ведические гимны.
Он стал самым тихим и миролюбивым адвокатом в мире, больше не носит галстук и отращивает волосы. Вчера, например, ему удалось отговорить две пары от развода, чему он ужасно радовался.
Партнеры Салюцци и Ферранте вот-вот надают ему тумаков.
Теперь по утрам Андреа приносит мне аюрведическую настойку и полчаса рассказывает о своих снах, об успехах, которые он делает под руководством психолога на пути самосовершенствования, и прочитанных книгах. Последнее его открытие – Кришнамурти.
Я бы сказала, что он слетел с катушек, хотя меня восхищают люди, решившие кардинально изменить свою жизнь, потому что они чувствуют гигантскую пропасть между привычным образом жизни и своей внутренней сущностью.
Думаю, что если ты с детства мечтал стать садовником, но работаешь бухгалтером, возможно, рано или поздно какая-то часть тебя, которая, казалось бы, глубоко запрятана, нахально вылезет наружу и будет требовать, чтобы ее выслушали, невзирая на то, чем ты в данный момент занят.
Поэтому я понимаю адвоката, который ходит босиком, и служащего банка, который неожиданно начинает рисовать.
Я спрашиваю себя: неужели мы созданы для жизни, столь далекой от нашей природы, – жизни такой обусловленной, такой искусственной и обременительной, в которой лишения всегда преобладают над личным удовольствием?
Правда, должна признаться, работать с «гуру» приятнее: все идет своим чередом, только никто не орет целый день у тебя за спиной и не думает, что, если ты отлучилась на пять минут в туалет, надо непременно вычесть из твоей зарплаты некоторую сумму за потерянное рабочее время.
Дома дела обстоят хуже.
Риккардо просто убит. Он никак не может взять в толк, что жизнь его со дня на день перевернется и от него ничего уже не зависит. Все планы полетели к чертям, а его будущее отныне неразрывно связано с женщиной, которую он ненавидит.
Даже Сара стала с Риккардо очень обходительной. – Мы обе тщательно выбираем темы для разговора с ним, избегая таких разделов, как дети, игра, родители, блондинки, шантаж. Наше общение становится все более сложным и бессмысленным. Мы так неестественно себя ведем, что Риккардо в нашем обществе совсем неуютно.