Современная языковая ситуация и речевая культура: учебное пособие

Черняк Валентина

Национальный корпус прецедентных текстов (в их число входят литературные произведения, тексты песен, рекламы, анекдоты и т. п.) является существенным элементом культурной грамотности. «Наличие в речевом репертуаре языковой личности некоторого объема прецедентных текстов как «вещи в себе» позволяет судить о свойствах этой личности; также естественно и то, что включение прецедентных текстов в речевое общение «как вещи для других» соотносится с совокупным знанием представителей данной этнокультуры» (Прохоров 1996: 156–157).

Знание прецедентных текстов – это не просто требование элементарной образованности, но и необходимость,

обусловленная потребностью в комфортном существования личности в обществе. Важно, что прецедентный текст и прецедентная ситуация «хранятся» в когнитивной базе в виде инвариантов восприятия и могут быть при необходимости актуализированы посредством вербальных средств через активизацию самого инварианта восприятия или через какую-то деталь» (Захаренко 1997: 59). В лингвистических исследованиях последних лет активно используется термин прецедентные феномены, объединяющий прецедентные высказывания, прецедентные имена и прецедентные ситуации (Красных 1998).

Н.Д. Бурвикова и В.Г. Костомаров предлагают «зонтиковый» термин логоэпистема и рассматривают прецедентные тексты как ядро логоэпистем, к которым относятся разноуровневые лингвострановедчески ценные единицы (крылатые слова, фразеологизмы, пословицы и поговорки, прецедентные тексты, «говорящие» имена и названия). Авторы подчеркивают, что в современной речи множится число выражений, которые способны покрывать разнообразные явления, не всегда обозначаемые еловом. Эти «артефакты культуры» отражают действие закона экономии в языке, связанное в современном мире с «увеличением количества симулякров и укреплением символов» (Бурвикова, Костомаров 2005: 20).

Готовность и способность говорящего или пишущего обогатить порождаемый им текст как письменный, так и устный, фрагментами из воспринятых ранее текстов, т. е. текстовыми реминисценциями, наблюдается во всех видах современной речи. «Частотность прибегания к текстовым реминисценциям в речи, умение использовать их адекватно своим коммуникативным целям, количество и жанровая отнесенность текстов, служащих основой для текстовых реминисценций, являются важными показателями при характеристике данного индивида как языковой личности» (Слышкин 2000: 25).

Приведем некоторые примеры журнальных заголовков, адекватное восприятие которых предполагает необходимый уровень общей культуры (следует подчеркнуть, что апелляция к прецедентным феноменам различных типов – излюбленный прием создания заголовков в современной публицистике):

Ночь, улица, фонарь, ипотека (Город. 2004. № 19);

Есть целый год между прошлым и будущим (Город. 2004. № 19);

Он большой. Его видней? (Город. 2004. № 19);

Как молоды вы, Билли (Город. 2004. № 19);

Нарисовал он на листке и подписал в уголке: «В. Войнович» (Город. 2004. № 19);

Чему не учат в школе (Город. 2004. № 19);

Ирония судьбы, или С легким паромом (Город. 2004. № 16);

Любовь еще быть может (Город. 2004. № 16);

Особенности национальной приватизации «Ленфильма» (Город. 2004. № 16).

«Пародирование, вышучивание, травестирование лозунгов, призывов, всем известных фраз – это одно из самых частых средств выразительности», – пишет Е.А. Земская во введении к книге «Русский язык конца XX столетия», относя эту характеристику прежде всего к языку СМИ 1985–1995 гг. (Земская 1996), однако эти же процессы наблюдаются и при обращении к литературе

последнего десятилетия. При этом «набор прецедентных текстов меняется от поколения к поколению вследствие изменения круга чтения, появления новых выражений, забывания некоторых прежних и т. п. Это, разумеется, не содействует эффективности общения между представителями разных поколений…Меняется сам характер использования прецедентных текстов. Если прежде они обычно выступали как определяющие нравственное поведение максимы, то в последнее время все чаще используются как малосодержательные присловья, связанные с речью не содержательно, но формально или ассоциативно» (Милославский 2006:156).

Исследование тезауруса студентов и учащихся старших классов свидетельствует о том, что большое количество цитат, соотносимых с базовыми прецедентными текстами, являются для современной молодежи «безымянными» или вообще не распознаются в качестве цитат. Так, среди заданий, предложенных на Олимпиаде по русскому языку среди студентов Санкт-Петербурга (Олимпиада проводилась в РГПУ им. А.И. Герцена в 2004 и 2005 гг.), были задания на определение автора цитат в газетных заголовках и на установление канонического вида цитаты при ее трансформации в тексте. Именно они вызвали наибольшие трудности у студентов. Приведем примеры интерпретации газетных заголовков:

Коня на Е2 остановит, – В качестве источника называли «Кому на Руси жить хорошо». Некоторые утверждали, что это пословица, «автор народный».

Я бы в хакеры пошел… – Указывалось авторство С. Михалкова или С. Маршака.

Богат и славен Кажугет, – В качестве якобы исходной приводилась фраза «Богат и славен наш язык», приписываемая Далю.

Дистанция огромного размера. – Во многих работах цитата приписывается Радищеву.

В карете прошлого далеко не уедешь. – Очень редко цитату соотносили с пьесой Горького «На дне». Часто авторство не указывалось или отмечалось неверно: русская народная сказка, Гоголь, Белинский, Блок, Чехов.

Гений и злодейство – две вещи несовместные. – Регулярно встречалось указание на якобы исходную форму «Синтаксис и пунктуация – две вещи несовместные (?)>>. Иногда в качестве автора называли Маяковского.

Серия специальных работ, направленных на изучение степени освоенности прецедентных текстов студентами, свидетельствует о том, что по степени осознанности на первом месте оказываются цитаты из песен, кинофильмов, телевизионных передач. Таким образом, кажется вполне оправданным использование понятия «агнонимы» и по отношению к корпусу базовых прецедентных феноменов.

Отмечая низкий уровень культурной грамотности усредненной языковой личности, нельзя не учитывать и объективные причины этого явления: «То, что называется национальной памятью, представляет собой в действительности огромное сооружение, не очень хорошо организованный склад материальных и духовных ресурсов <…>. Коллективная память <…> общества не выдерживает непрекращающегося роста, разбухания ее объема и по мере накопления «материалов» на этом «складе» вынуждена от чего-то избавляться, предавать забвению» (Караулов 1999: 145).