Современный польский, чешский и словацкий детектив
Шрифт:
Совсем стемнело. Погасли пробивавшиеся сквозь листву огни в доме для приезжих.
Шумели деревья в саду, но вокруг было спокойно. Дзвоны все глубже погружались в темную бездну ночи.
Прошло с четверть часа. Один и второй раз ухнула за окном сова — значит, группа НД заняла свои позиции и все идет по плану.
С другого конца селения донесся лай Шарика. Через минуту он отрывистым брехом передал эстафету дальше. Черныш отдал ее своим собратьям где-то на площади, и так, от двора ко двору,
Я избавился от последних сомнений, когда с башни костела раздалось теперь уже троекратное уханье совы. Это означало, что шайка в полном составе проникла в сад.
Вдруг мне показалось, что в зеркале замаячила чья-то тень, кто-то схватился за подоконник и подтянулся до пояса.
Ксендз Войтик спал, голова его была отчетливо видна в темноте.
Гоп! Кто-то соскочил на ковер. Я затаил дыхание.
Высокая черная фигура подняла двумя руками лом. Взмах — и ночную тишину разорвал треск… гипсового черепа.
— Вот тебе! — прошипел бандит.
В ту же секунду вспыхнула лампа фотоаппарата и послышался шорох магнитофонной ленты. Не поднимая еще пистолет, я повернул выключатель, в комнате загорелся свет.
Высокий плечистый детина с раскосыми глазами, ослепленный светом, опустил руки, и, если бы он не стучал зубами от страха, я мог бы подумать, что передо мной такая же кукла, как и та, что исполняла роль спящего ксендза Войтика.
— Ну что, Аль? Попался? — сказал я, выходя на середину, комнаты.
Он молчал… То, что произошло, было выше его понимания.
— Ты думал, будет так же, как там, на вилле, не правда ли? —спросил я спокойно.
Аль не мог выдавить из себя ни слова. Смотрел то на разбитую голову из гипса и воска, то на меня. И очевидно, не слышал меня… А я тоже не очень прислушивался к тому, что происходило в саду. По условной вспышке фонарика Я понял, что Емёла и Ковальский ждут под окном.
Группа НД тем временем ловила сообщников дрожащего от страха Аля.
— Так что? Ты уже забыл, как было дело на втором этаже виллы? — спросил я.
— Да я… я… вовсе туда не хотел!
— И сюда тоже не хотел, а?
Аль быстро взглянул на ломик, лежавший у моих ног. Но не успел… Получив удар в подбородок, он отлетел к окну, упал, затем сел, хлопая раскосыми глазами.
— Не хотел?
— Нет.
Я поднял его и поставил посреди комнаты.
— И здесь, в Дзвонах, тоже не хотел?
— Нет!
В окне неожиданно показался НД.
— Глеб, иди скорей сюда. Такой цирковой номер — со смеху помрешь.
В комнату вошли Ковальский и Емёла.
— Может… может, вам чем-нибудь помочь? — спросил высунувшийся из-за двери живой и невредимый ксендз. — О боже, боже. — Он схватился за голову
— Прошу вас, взгляните сюда! — попросил я ксендза.
Он посмотрел на кровать и растерянно опустился в кресло.
— Так… вы спасли меня… от этого?
Я хотел сказать, что это не я, а телеграмма, присланная мне неизвестно кем…
— Глеб! — крикнул из сада НД.
Пока Ковальский и Емёла выводили Аля, а ксендз Войтик мало-помалу приходил в себя, я выпрыгнул в окно.
— Пойдем, — говорил НД, посвечивая фонариком. — Трахта взяли сразу. Мингель удрал, и мы не могли его найти. Но теперь-то знаем, где он… А он думает, что не знаем, и отсюда вся потеха.
НД вел меня садом, затем тропинкой через кладбище к воротам, где стоял аппарат для наблюдения ночью — ноктовизор. Трахт сидел на пне, и в свете стоявшего на камне фонаря было видно, что он трясется, как студень.
— Ти-и-хо… Не испугайте, а то представление окончится. Такое можно увидеть только раз в сто лет. Смотри!
Я посмотрел в ноктовизор. Передо мной была площадь, рядом блестело болотце. Вокруг болота бегали с лаем дворняги.
— Я ничего не вижу.
— Нет? Подожди.
НД вышел за ворота и начал светить фонариком, делая вид, будто что-то ищет. Когда луч фонаря попадал на болотце, становилось видно, как в грязной воде то появлялась, то исчезала лысая макушка Мингеля.
Подошла малолитражка. Стая собак, бросившихся от мельницы наперерез машинам, свернула к площади, вчетверо увеличив силы преследователей Мингеля.
Подъехал грузовик, осветив фарами болото. Теперь уж бандит не мог и мечтать остаться незамеченным. Собачья свора, окружившая болото, подняла неистовый лай.
Мингель понял, что дальнейшее купание бессмысленно, поднялся на ноги и начал взывать о помощи;
— Умоляю вас, позвольте выйти!
Стонал так, что эхо шло по селу. С него стекала липкая вонючая жижа. Болото едва доходило ему до пояса. Чем громче он кричал, тем яростнее заливалась лаем собравшаяся на берегу стая дворняг.
Подошли ксендз и Емёла, отогнали собак. Мингель выбрался на твердую почву.
— Пастырь, — заскулил Мингель, — не покидай свою овечку!
— Слушай, ты, если сейчас же не замолчишь, останешься в болоте под собачьей стражей до утра, — всерьез рассердился Емёла.
Угрозу подтвердили шнырявшие поблизости собаки.
Мингель потащился к колодцу, разделся, дал облить себя водой, после чего влез в комбинезон.
Закутавшись в одеяло, Мингель уселся в кузове грузовика. Туда же поместили стучащего от страха зубами Трахта. Аль пробовал сопротивляться, но, успокоенный, занял отведенное ему место у ног своих сообщников.