Современный польский, чешский и словацкий детектив
Шрифт:
— Кто убил, не знаю. Зато мне известно о ваших закулисных переговорах с Мингелем. И о том, что вы первой побывали в комнате после убийства вашего родственника. Нам удалось разыскать коллекцию «За лот» и экземпляр «Десять краковских крон».
Послышался стук упавшей телефонной трубки.
— У нее истерика, — доложил через минуту комендант. — Я приказал облить ее водой. Теперь она сама, без вопросов, показывает, что, когда в тот вечер вернулась из города, дверь в комнату была приоткрыта. Она вошла и, увидев труп хозяина, сразу же вынула из ящика стола какой-то «За лот» и… что-что, сержант?… Ага…
6
Игра слов: по-польски слова «крона» и «корона» звучат одинаково.
— Где Мингель познакомился с наследницей? — через минуту спросил я по телефону у Емёлы.
— В костеле… Он потратил полтора дня, чтобы выяснить, куда она ходит. Они с Трахтом решили использовать все способы, чтобы завладеть марками.
— А что Мингель говорит об абонентском ящике в сорок первом почтовом отделении?
— Ничего особенного, — докладывал Емёла. — Он тогда целый год проживал в Варшаве. Краков ему якобы опротивел. По его словам, он пережил там какую-то сердечную драму. Тогда же начал переписку с зарубежными коллекционерами. На магнитофонной ленте запечатлена целая повесть о его недоразумениях с прежней фамилией. Его фамилия Ригер. У него четыре имени: Даниель, Роман, Адам, Кароль. Говорит, все это в бюллетенях перевернули и ошибочно напечатали «Д-р А. Кригер». Потому он и взял фамилию Мингель. Не годилось ему выступать во всем мире как доктор Кригер.
— Так, — прервал я. — Ну, а… невесты со всего света?
— Он знает немецкий язык, вот и сочинял, что он участник войны, герой, который не может найти себе места на родине. Он ничего не отрицает. Идиотки присылали ему деньги и посылки с вещичками, которые он продавал…
Увы! Ход моих мыслей не имел ничего общего с истинным положением дел о двух убийствах.
Даже установленный Емёлой факт о том, что в паспортном бюро Мингеля ожидает выписанный ему заграничный паспорт и что по приглашению какой-то «кузины» они с Трахтом собирались в ФРГ, ничего нам не объяснял.
— Глеб, на выставку! Пора! — позвала меня по телефону Кристина.
ГЛАВА 22
— Пойдем! Заместитель министра уже здесь, — сказал НД, встретив меня в коридоре. — Поправь галстучек и вообще, будь добр, постарайся вести себя не как сыч, а как человек культурный и образованный. Заместитель министра приехал не только ради марок. А это тебе в утешение! — Он вынул из кармана и протянул мне… часы «Нортон».
Своим подарком он застал меня врасплох, и я невольно поблагодарил.
— Это в счет платежа. От твоего друга Мариана, — объяснил НД. — Завтра он наконец выезжает за этой нидерландской кукушкой. А мне Мариан дает пятнадцать серий румынских марок со спутниками.
— У тебя отпуск? — спросил я, кладя
— Нет, но необходимо отдохнуть после…
Он не успел сказать, после чего.
Мы вошли в секретариат. Только тут я припомнил, что часы — это премия от Мариана за организацию его транспортировки за кукушкой, о чем он просил меня в музее.
Но голова моя была занята более важными делами. Выставку открыли. Заместитель министра, генерал в штатском костюме, беседовал в кабинете с моим начальником. Сотрудники смежных отделов управления оживленно толковали о чем-то.
В такой обстановке нам с НД было невозможно поговорить. Я только успел сказать ему:
— Вы тут со стариком устраиваете выставку, ты собираешься с Марианом за нидерландскими часами с кукушкой, а я чувствую себя, как в западне.
— Зато «Нортон» получил! — насмешливо взглянул он на меня.
НД тут же исчез в группе прибывших гостей. Я хотел было обругать его, но в эту минуту, сияя улыбкой, ко мне подошел мой драгоценный шеф.
— Ты уже здесь? Знаю, что ничего не знаешь. Ничего не объясняй, — говорил он весело. — Емёла уже рассказал мне. Не огорчайся, Глеб. — Он силой тянул меня за рукав.
Я переступил порог кабинета и поздоровался с худым и длинным как жердь заместителем министра.
— Поздравляю, капитан! Слышал, слышал, — произнес он голосом, привыкшим к торжественным речам. — Благодарю от имени службы!
Яркая лампа рефлектора освещала метровой высоты мольберты, где под стеклом были размещены планшеты.
Там на черном фоне сверкали всеми цветами радуги крохотные кусочки бумаги, доставившие нам в течение последних недель столько хлопот!
Майор Ковальский и поручик Емёла, закрыв шторами окна, чтобы уберечь музейные экспонаты от воздействия солнечных лучей, стояли возле стендов, готовые дать необходимые объяснения.
Заместитель министра, отойдя от меня, подошел к планшетам и тыкался в них носом, как аист.
— Из трехсот двенадцати украденных марок нам удалось найти триста четыре, — читал по записке полковник. — Если говорить о стоимости, это составляет девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента… Сумму, в которую оцениваются эти марки, мы назовем позже, когда наши уважаемые гости познакомятся с экспонатами. Начинайте, поручик! — обратился он к Емёле.
— Итак, — кашлянул Емёла, указывая на планшет чем-то вроде дирижерской палочки, — первая слева марка, коричневого цвета, с портретом королевы Виктории, была напечатана в 1847 году для острова Маврикий. Стоила она тогда один пенс. Она не из самых дорогих в серии знаменитых и редких «Маврикиев». Американский каталог Скотта оценивает ее в пятнадцать тысяч долларов.
— Подлинность марок бесспорна, потому что начало этой коллекции было положено до 1850 года, -значительно заявил полковник. — Позволь, кстати, представить тебе доктора Кригера, который оказывал нам во время следствия квалифицированную помощь.
— Весьма рад, слышал о вас, — заулыбался заместитель министра, протянув руку доктору Кригеру.
— Не обижайтесь на меня, капитан, за мой скептицизм при нашей первой встрече, — извинился передо мной директор агентства. — В самом деле, кто бы мог подумать, что такие марки могут найтись в Польше?