Союз Аустерлица
Шрифт:
— Иржина больна больше душевно, — сказала моя партнерша по танцу.
— И в чем же причина ее душевного расстройства? — продолжил я спрашивать.
— Даже не знаю, как вам сказать, — замялась Бронислава.
— Скажите, как есть, — попросил я.
Девушка как-то странно взглянула на меня и вдруг выдала:
— Иржина слишком сильно переживает смерть императора Франца и считает, что вы, князь Андрей, обманули ее лучшие чувства, когда уверяли, будто бы никакого заговора не существует. Теперь же в том, что заговор существовал, убедились все. Да и сам граф Йозеф не скрывает теперь этого, а, наоборот, даже гордится своим противостоянием Габсбургам. Иржина же хорошо
Увидев мой недоуменный взгляд, Бронислава осеклась, проговорив:
— Простите, я, кажется, сболтнула лишнее…
Как только танец закончился, я вышел на морозный воздух, где снег, искрясь под лунным светом, создавал иллюзию безмятежности. Вокруг меня сновали солдаты из караула замка, при свете костров готовясь к праздничному фейерверку, который намечался после окончания танцев. Лица солдат были полны усталости, но в их глазах загоралось служебное рвение, едва я подходил к ним. Я отчетливо понимал, что не только каждый из них, но и Иржина, считает меня одним из лидеров моравского мятежа. И от этого мне было уже не отмыться.
Глава 26
Я стоял на морозе, окруженный суетящимися солдатами, устанавливающими во дворе петарды для фейерверка, и размышлял о том, как же мне удалось оказаться в этом затруднительном положении. Поддавшись порыву страсти к Иржине, я запутался не только в собственных чувствах, но и оказался замешан в опасной политической возне, которой, без сомнения, являлся весь этот моравский мятеж при всех его благородных лозунгах. Попав в Здешов и затесавшись среди первых лиц, я увяз во всем этом еще больше, избежав пока непосредственной опасности со стороны французов, но оказавшись в самом центре местных политических интриг. Ведь было уже понятно, что граф Йозеф и барон Томаш использовали меня, как фигуру в своей игре.
Я чувствовал себя так, словно попался в ловушку. И перспективы возвращения в Россию в данный момент казались мне совсем неясными, словно морозный туман, который покрыл городские улицы, распростершиеся внизу под балюстрадой графского дворца, стоящего на одной из высоких террас Верхнего города. Мои воспоминания человека из двадцать первого века постепенно смешались с воспоминаниями князя Андрея. И теперь я без труда вспоминал его детство: грубые, но искренние лица крепостных крестьян в имении его родителей; сельскую безмятежность, воспринимаемую, как данность; мудрость и доброту простых русских людей, основанную на многовековых традициях. В отличие от всего этого пасторального рая, воинственный мирок моравских мятежников, в который меня занесло, был полон страстей и опасностей.
Время шло, бальные танцы во дворце продолжались, а я, стоя у балюстрады и глядя на белесый туман, скрывающий Нижний город, все больше погружался в раздумья. Учитывая то, что поведала мне Бронислава, моим отношениям с Иржиной, похоже, пришел конец. Я не собирался объясняться с баронессой, унижаться перед ней и просить у нее прощение за то, что сказал неправду, выгораживая участников заговора. Возможно, я все-таки недостаточно любил Иржину, раз не возникало у меня желания бороться за эту любовь?
Но, от всего этого у меня на душе все равно больно скреблись кошки острыми когтями. Как бы там ни было, а я терял единственную женщину из этой эпохи, с которой у меня сложились близкие отношения. Хотя, я не собирался впадать в депрессию, понимая, что и эта моя душевная боль когда-то пройдет, поскольку даже в самые темные времена никогда не стоит терять надежду на обретение счастья, пусть и когда-нибудь
Я подумал о том, что новой надеждой и сердечным успокоением для меня может стать свет прогресса, который я смогу зажечь ради других. Так я и решил, что не стану впадать в уныние из-за неудач в личной жизни, а посвящу всю свою энергию тому, чтобы начинать менять мир вокруг себя к лучшему уже прямо сейчас. И начну я с простых людей, с раненых, с тех, кому я действительно способен помогать, облегчать боль и поддерживать до выздоровления. И это начинание станет первой ступенькой на той лестнице развития, которую я начну строить в этой эпохе. Ведь, если я смогу успешно наладить военно-медицинскую службу в Здешове, то этот опыт можно будет потом сразу же применить и в России!
Так, под холодным зимним ночным небом наступившего Рождества, я принял решение. Если заняться прогрессорством в области военных технологий не в России, а в Моравии я считал для себя предательством Отечества, то двигать прогресс в области медицины ничего мне не мешало и здесь. Потому что меня, в этом случае, совсем не тяготил моральный аспект. Ведь помощь раненым — это гуманитарная задача, не имеющая границ.
Врачи клянутся помогать всем, даже лечить врагов. А жители Здешовской долины для России врагами уж точно не были. К тому же, мое новое начинание сразу встретило неожиданную поддержку среди высшего командования мятежников. И никого, вроде бы, не смущало, что до этого забота о раненых считалась занятием, недостойным аристократов. Однако, руководители Военного Совета прекрасно понимали, что суровая реальность войны требовала практических решений для развития медицины и эффективного излечения солдат, получивших ранения на поле боя, ради их скорейшего возвращения в строй.
Получив от графа Йозефа широкие полномочия начальника военно-медицинской службы, наутро я, несмотря на продолжающееся в Здешове празднование Рождества, сразу же с головой погрузился в новое дело. В этом мне помогал мой юношеский опыт обучения в медицинском колледже двадцать первого века и все то, чего я нахватался от своей матери, работавшей старшей операционной медсестрой, и от своего дедушки, много лет прослужившего военным врачом и до самой своей смерти преподававшего в Военно-медицинской академии имени Кирова. Хотя я, разумеется, всем врал, что до военной службы учился в Петербурге у одного ныне покойного профессора, чьи уроки хорошо помнил до сих пор. Впрочем, имени этого профессора я не называл. Его даже не пришлось выдумывать, поскольку этого никто от меня не требовал. Мой статус князя предполагал, чтобы люди верили мне на слово. Тем более, что мои слова подкреплялись соответствующими практическими навыками, которые здесь, конечно, были в новинку.
Первым моим практическим шагом стало тщательное обследование всех существующих медицинских пунктов. Я проехался по городу с инспекцией госпиталей и лазаретов. И картина, открывшаяся передо мной, оказалась удручающей: повсюду беспорядок в организации медпомощи, отсутствие гигиены и системы реабилитации, и множество шарлатанов, выдающих себя за целителей. Понимая, что самая большая смертность раненых наблюдается от потери крови из-за того, что им вовремя не сделали элементарную перевязку и сразу же не эвакуировали в медучреждение, потеряв драгоценное время, когда жизнь можно было спасти, я начал с создания четких инструкций для санитаров по оказанию первой помощи на поле боя и с организации системы эвакуации раненых.