Союз Тигра и Дракона
Шрифт:
Однако во всем остальном Сюаньжень был разумен и скромен. Линь Юань всё же признал мальчонку сыном и оплатил его обучение, как и обучение остальных трёх сыновей, у Ченя Цзинлуна, лучшего педагога в Гуаньчэне, и многие ученики Цзинлуна с завистью замечали, что Сюаньжень — любимец их учителя.
Сюаньцин, брат Сюаньженя, как-то спросил учителя, почему тот так выделяет его младшего брата? Цзинлун рассказал, как некто послал ученика выбрать в семье Ванов зятя. Глава семьи велел ему пройти в комнату сыновей и взять любого. Вернувшись, ученик доложил, что все сыновья Вана прекрасны, строго выдержаны и горды. Только один лежал у кровати распоясанный
Неделю спустя после того, как учитель приволок избитого ученика к себе, в городе было объявлено о лишении Линя Сюаньженя наследственных прав и потере родства. Узнав об этом, Сюаньжень, уже начавший подниматься на ноги, пробормотал, «чем меньше у вас живой родни, тем больше поводов заботиться об умершей».
Он обновил золотой тушью на своих поминальных дощечках имена матери и лиса, поблекшие от его пребывания в луже под дождём, и покрыл их свежим лаком.
* * *
[1] 1 цзинь — 600 г
[2]Победитель уездных экзаменов
Глава 2
«Кунь» ? Истощение
Трудности хороши не только тем, что закаляют характер,
но и тем, что рано или поздно пройдут.
В тринадцатый день девятой луны седьмого года Кайюань[1] на Лоян обрушился тайфун. Налетел ураганный ветер, хлынул проливной дождь, потом из-за ливней начались оползни. Река превратилась в бурлящие мутные потоки, кварталы затопило, у главных ворот дворца и в квартале Западного рынка тоже всё было залито водой. К югу от храма Белой Лошади все дома были уничтожены, в южных кварталах сорваны крыши. Многие погибли, многие остались без крова.
— Мне это безразлично! Пусть эта девка убирается, откуда пришла! — Госпожа Мин разбушевалась не на шутку.
— Прекрати! — Ван Мао тоже был взбешён, хоть и пытался сдержаться. — Ты прекрасно понимаешь, что ей некуда идти.
Господину Ван Мао, крупному чиновнику, начальнику Правой канцелярии, бедствие, пощадив усадьбу, принесло семейные проблемы. Без жилья осталась одна из тех, кого он часто посещал в былые годы — Чжао Ши. Плодом их связи был сын Шэн, которого матери удалось спасти в час бедствия. Но явиться сюда с сыном, что и говорить, было глупо: жена никогда не позволит остаться в доме его наложнице, пусть и бывшей.
— Подумай, что скажут люди? — Ван Мао прибег к последнему доводу. — В доме Чу приняли на постой десять человек, семейства Сун и Лян тоже взяли десятерых, а ты не хочешь дать кров даже двоим?
— Мне плевать, кто и что скажет! Тебя почему-то не волновало, что люди все эти годы говорили про твои любовные похождения! А теперь вдруг обеспокоился людской молвой? С чего бы?
Чжао Ши слышала этот разговор за бамбуковой шторой. В глазах её темнело, заледеневшие пальцы сжимали связанные узлом мокрые пожитки, которые удалось вытащить из рухнувшего дома. Левой рукой она, сама того не замечая, больно стискивала
— Высокородная госпожа, — прозвенел за спиной Ван Мао негромкий голос, и к пламени жаровни вышел Чжао Шэн, склонившись в почтительном поклоне. — Я понимаю, что мы — нежеланные гости, но тем угоднее будет Будде ваше милосердие к тем, чья жизнь подобна ныне блёклой осенней паутине, сухой скорлупке цикады. Тщетно искали мы приют, везде — лишь руины. Умоляю вас сжалиться над нами.
Госпожа Мин удивлённо перевела взгляд на юнца, только что вышедшего из отрочества. Тонкая, почти женская шея, подобно языку колокола, выступала из воротника грязной мокрой накидки и венчалась головой с высоким лбом и умными глазами. И судя по этому взгляду, мальчишке никак не дашь его шестнадцати или семнадцати. А речь-то, речь… Где это он научился так разговаривать? Неужто мать надоумила?
— Понимаешь, что вы нежеланны? А почему? — с любопытством поинтересовалась она, усмехаясь.
— Если не ищешь безраздельного обладания человеком, к чему с ним встречаться? — серьёзно ответил подросток, снова склонившись в церемонном поклоне. — Жене от того — ревность и обида, возлюбленной — слёзы да дурная молва. И о чём говорить друг с другом преданной мужем и брошенной любовником? И кому нужен я, последыш бесполезной связи? Мы нужны в этом доме, как фонарь в лунную ночь. Но нам просто некуда идти, госпожа.
От этих слов Ван Мао побледнел. Сам он видел сына только в младенчестве, потом супруга проведала об этой связи и закатила скандал. Ван Мао покорился, думал было отправить возлюбленной прощальное письмо, но не сделал даже этого, а после посчитал, что показываться в доме госпожи Чжао уже поздно. О сыне и не вспоминал: супруга родила ему сына и двух дочерей.
Сейчас он был сбит с толку и даже несколько обескуражен словами побочного сына, в которых почувствовал осуждение и упрёк себе, поняв, что мальчишка и впрямь умён не по годам. Он бросил на сына внимательный взгляд: несмотря на то, что мальчик промок до нитки, держался он с достоинством, а лицо несло печать редкой красоты. И Ван Мао, хоть и был раздражен укором сына, с удивлением почувствовал, что возможность считаться отцом такого юнца в некотором роде делает ему честь.
Но тут мысли главы семьи совсем смешались: госпожа Мин, к его удивлению, смерив Чжао Шэна долгим взглядом, почему-то рассмеялась и сменила гнев на милость, приказав устроить женщину с сыном в рыбачьем домике.
Через центральную галерею их провели по узкому коридору к небольшому домику, где раньше были кладовые. Домик далеко отстоял от главного павильона, но вынос крыши защищал от солнца и дождя обходную веранду с лестницей, которая вела в сад с маленьким прудом. В обычное время на нём были искусно сделанные островки, соединявшимися перекинутыми над водой изогнутыми мостиками, но сейчас, после ливней, сад выглядел грязным и запущенным.
Слуги торопливо вынесли их комнаты тюки с провизией, наскоро подмели полы и принесли соломенные подстилки. От нежданной щедрости госпожи Ван были даже доставлены несколько ларцов, ширм и столиков. Двое слуг внесли и жаровню, передав разрешение госпожи брать на кухне уголь.
Чжао Ши, промёрзшая до костей, не могла понять ни причин странной доброты соперницы, ни самого дозволения устроиться в усадьбе. Она торопливо сменила на сыне мокрую одежду, разожгла жаровню и расстелила на полу циновки. Потом переоделась сама.