Союз Тигра и Дракона
Шрифт:
— И в Гуаньчэне есть. Как раз неподалеку от него я выкупил у охотников раненого Сяо Ху. А учитель рассказывал, что в области Суян рядом с таким храмом на кургане в княжеской могиле поселилась лиса. И в каждый присутственный день все городские псы отправлялись к ней на поклон. Лиса сидела на кургане, на возвышении, а собаки внизу, словно выражая почтение важному чиновнику!
Местным жителям совсем не нравилось соседство с лисой и, скинувшись, они заплатили почтенному Вану из восточной столицы, у которого было два пса, натасканных на лис-оборотней. Почтенный Ван привёл собак к кургану, чтобы натравить их на
С тех пор, когда кто-то сталкивался с неразрешимой трудностью все, шутя, говорили: «Привели псов Вана к суянской лисе!»
Сюаньжень поднял руки в поклоне перед лисой на постаменте, отдавая дань уважения покровителю храма. Ван Шэн тоже хотел вежливо поклониться, но изумлённо замер: каменная лиса неожиданно задвигалась и тоже поклонилась Ченю Сюаньженю. Ван Шэн тоже отдал поклон. Лиса, склонив голову набок, несколько мгновений оглядывала его, потом тоже кивнула и снова замерла в каменной неподвижности.
— Что это? — ошеломленно пробормотал Ван Шэн.
— А что такого?
— Почему Божественная лиса кланяется нам?
Сюаньжень бросил удивленный взгляд на Ван Шэна.
— А почему нет? Приветствует. Мне Лис из храма в Гуаньчэне тоже всегда отвечал на поклон, — и Сюаньжень воскурил ароматы перед лисьим алтарём.
После они свернули по тропинке, шедшей вдоль храмовой стены, к дому с красной крышей. Раньше павильон явно принадлежал высокой знати: об этом говорили и крашенные колонны, и роскошь мраморных ступеней и величие парадного входа. Правда, ныне краска облупилась, мрамор дал трещины, двери рассохлись и открывались со скрипом. Воровато оглянувшись, Сюаньжень, увлекая за собой Шэна, просочился внутрь, за ворота.
Двор тоже был в запустении, однако хранил следы былой красоты: маленький пруд, заросший осокой и рогозом, был живописен, на камнях внутри сада остался мягкий лишайник и на стенах дома зеленел можжевельник. В центре сада уже расцветала одинокая слива, но некому было любоваться её красотой. Центральный павильон был закрыт, однако рассохшаяся дверь легко поддалась нажатию.
Сюаньжень мрачно оглядел зал. Бумага, заменявшая в доме с привидениями потолок, давно облезла, а тонкие жердины, на которых она раньше была наклеена, несли на себе лишь налёт пыли и комья чёрной закопчённой паутины. При любом, даже самом лёгком сквозняке, перекрытия стен скрипели, а полы при каждом шаге пели, как осенние цикады.
Сюаньжень огляделся и спросил Ван Шэна:
— Тут и вправду есть привидения?
— Я не чувствую их. Дом пуст. Хотя нет… тут лиса!
Сюаньжень удивился.
— Ну и где она? Почему я её не слышу?
— Не знаю, но, похоже, она ушла совсем недавно.
— Ладно, потом разберёмся. Присядь-ка.
Ван Шэн, стряхнув метелкой, валявшейся на полу, пыль со старой деревянной скамьи, сел. Сюаньжень ушёл в тень ширмы. В окно заглянула полная луна. Где-то запела ранняя весенняя цикада.
Из соседних покоев вдруг появилась красавица, точно рождённая из тончайших испарений яшмовой росы, скапливающейся на бронзовом диске драгоценного зеркала, подобная видению благословенной древности, сладкому пению лютни, способному растрогать даже бездушное железо. Встречаясь с такой, ты точно встречался с красотой всего мира —
Красавица медленно приближалась к Ван Шэну. «Лиса, она лиса. Это не человек…» — пронеслось в голове Шэна, но очарование уже проникло в душу, подобно яду, и отравляло разум. Где Сюаньжень? Где он? Надо избавиться от этого! Немедленно!
— Сюаньжень! Помоги!
Красавица, присев рядом с Ван Шэном, в удивлении подняла пушистые бровки.
— Чего ты орёшь, Шэн? — в голосе, сладостном, как вино из розовых лепестков, проступили интонации Ченя Сюаньженя.
Наваждение медленно сползло с головы Ван Шэна, как свадебное покрывало — с головы невесты.
— Это ты?
— Да что с тобой сегодня, Шэн? Я же сказал, что поупражняюсь здесь в оборотничестве!
— Но почему эти чары надо испытывать на мне? — язвительно поинтересовался Ван Шэн.
— А на ком ещё? На Сю Бане, что ли? Или на Лао Женьцы? У меня всего один друг!
— Ты неподражаем, Сюаньжень.
— Мне это часто говорил Чень Цзинлун, — кивнул Сюаньжень. — Но как впечатление? У меня получилось?
— Получилось. Ещё как получилось, но зачем тебе это?
— Как зачем? Завтра эта красавица приедет в магистрат и скажет, что она твоя супруга из Лояна. Она передаст тебе привет от дорогой матушки и всей родни, и направится в дальний флигель нашего дома. Узнав, что ты женат, дочки главы магистрата отстанут от тебя.…О, что это там?
В темном, неосвещённом углу павильона появилось сияние, после чего там возникла лиса с оскаленной пастью. Она стремительно прыгнула в центр комнаты, но тут же замерла на всем скаку.
— Кто вы? — за лисьим оскалом промелькнули настороженность и страх. Лиса осторожно на мягких лапках подошла ближе. — О, какие гости… Хулицзин и Ван Е пожаловали? Что? Это вы, молодой господин?
Сюаньжень, уже успевший принять свой изначальный облик, безмятежно поинтересовался.
— Это ты выгнала отсюда жильцов?
Лиса встряхнулась, превратилась в разбитную молодуху с прической служанки и покачала головой.
— С чего бы? Я Ху Лу, служанка высокородного Небесного Лиса, господина Ху Аня. Это дом принадлежал знатному вельможе, старому канцлеру Цуй Ши. Редкий мерзавец был, скажу я вам, и взяточник. Господин Ху над ним сначала просто подшучивал. Когда Цуй Ши как-то отправился на охоту, то с холма услыхал голос с холма: «Эх! Эх! До чего же я одряхлел!» Цуй Ши со своими охотниками на вершине холма разыскали яму, где в стародавние времена была могила, и увидели лиса-оборотня. Тот сидел на задних лапах и держал перед собой книгу, в которые обычно записывают счета, и, водя лапой по строчкам, что-то исчислял. Охотники спустили собак, и лис исчез, оставив в могиле книгу. Когда взяли её и поглядели, оказалось, что это список женских имен. Против тех, с коими лис блудил, киноварью была поставлена метка. В списке было записано сто женщин. Была среди них и дочь Цуя Ши.