Союз Тигра и Дракона
Шрифт:
Однако, как давно было замечено мудрыми, одна горошина мышиного помета портит целый котел отменной рисовой каши. Возглавлял ведомство господин Сю Бань, старый и опытный законник, человек неглупый и приличный. Как истинные конфуцианец, он полагал, что отсутствие постоянства в радости и горе — это болезнь, стремление к аморальным удовольствиям — болезнь, одержимость одним человеком — болезнь, возвеличивание себя через унижение других и злоупотребление дозволенной властью — болезнь.
Ну и что же тут дурного, спросите вы, и причём тут мышиный помёт? Увы, горошинами мышиного помёта были для магистрата две его дочери, погодки Сю Чуньхуа и Сю Чуньшен.
«Утка-мандаринка» придавала лицу Чуньхуа изумленное выражение, даже тогда, когда она справляла нужду, «усики мотылька» превращали её лицо в театральную маску бога Грома, а «тёмный туман» на лице Чуньшен неизменно вызывал у пожилых сотрудников магистрата, не привыкших к новейшей моде, вопрос, почему это дурочка не может умыться, если ей на лоб нагадили воробьи?
Однако вид девиц был ничто в сравнении с их интересам к убийствам: они постоянно расспрашивали подчиненных отца о деталях следствия, кои разглашать, в общем-то, было, запрещено, и имели глупость рассказывать о них подругам, давали советы по расследованию, почему-то будучи убежденными, что само появление на свет в семье законника сделало их самих сведущими в законах.
Подчиненные господина Сю Баня не спорили с женской дурью, и лишь порой, дома, позволяли себе срываться, швырять о стенку предметы чайного сервиза и орать, что мочи их больше нет терпеть этих дурочек!
Обеим девицам было уже девятнадцать и восемнадцать, и, понятное дело, обе хотели замуж. Их отец, господин Сю Бань, понимал сложность стоящей перед ним задачи, и уже три года настойчиво искал дочерям женихов. Увы, как уже было сказано, в его ведомство попадали только люди в годах, обремененные, как следствие, не только жизненным опытом, но и женами, наложницами и детьми. Молодые же люди, сыновья его друзей и приятелей, хоть и рады были породниться с уважаемым главой Имперского судебного магистрата, на смотринах невест зримо мрачнели и спешили найти любой приличный предлог для отказа от брака.
И неудивительно, что когда главу магистрата вызвали во дворец на аудиенцию к императору и сообщили, что в его ведомство прибудут два новых следователя — цзиньши цзиди, обладатель первой степени императорского экзамена, девятнадцатилетний Чень Сюаньжень и чжуанъюань, семнадцатилетний Ван Шэн, Сю Бань и не подумал выразить неудовольствие молодостью и неопытностью предлагаемых ему кадров. Напротив, он от души поблагодарил его величество: ведь магистрату просто необходимы молодые, легкие на подъём сотрудники!
Про себя Сю Бань с надеждой подумал: «Что если удастся пристроить его девочек замуж за этих гениев?» Однако матримониальные планы не помешали ему расслышать наказ императора: молодые люди должны расследовать знаменитое дело о красной удавке, которое будоражило всю столицу уже два месяца. Глава магистрата поклонился и выразил готовность принять новых чиновников и загрузить их работой немедленно.
По возвращении в магистрат Сю Бань сразу распорядился о зачислении на жалование императорских протеже, позаботился он и о том, чтобы им были выделены квартиры — через квартал от его собственного дома. Сначала надо познакомиться с этими юнцами, о родстве осведомиться
План казался ему разумным и безупречным, но ровно до того мгновения, когда на пороге возникли два новых следователя. Первый, ростом семь чи и восемь цуней[3], головой задевал дверные проёмы и имел плечи в пять чи шириной. Вылитый Гао Чангун[4]. Но воинское сложение не шло ни в какое сравнение с лицом: в глазах молодого следователя проступал лисий ум, а губы кривила нагловатая ухмылка. «Слишком умён, чтобы предпочесть Сю Чуньхуа и Сю Чуньшен. Такой и на принцессе не женится», — с тоской подумал Сю Бай.
Второй оказался писаным красавцем, «прекрасным белым нефритом». Такие, подобно Пань Аню, по улице проехать не могут без того, чтобы их повозку не закидали фруктами[5], но они же, подобно Суй Юю, чертовски переборчивы[6].
Однако внешность — это всего лишь внешность. Эти молодцы, подумал Сю Бань, стали победителями имперских экзаменов, значит, толковы и честолюбивы, и кто знает, не готовы ли они породниться с начальником, если выпадет такой шанс? Сам Сю Бань, сказать честно, невысоко оценивал молодых мужчин, ошивающихся в знатных родовитых домах в надежде приглянуться чьей-либо дочке, однако в данном случае готов был смириться с чужим честолюбием.
Между тем Чень Сюаньжень осторожно принюхивался к магистрату и его служащим и пришёл в недоумение. Здесь царила странная атмосфера: без особой зависти и взаимной неприязни, но с кисловато-зловонным душком уныния, напоминавшим запах тухлой рыбы. Откуда бы ему взяться?
До того Сюаньжень и Шэн осмотрели казенную квартиру и остались довольны: два их флигеля оказались объединены одним двором, в котором были насажены плодовые деревья, на искусственно сделанном возвышении — выстроена беседка, где так приятно выпить чаю весенними вечерами. Внутри флигелей царила роскошь: дорогая мебель и посуда, ширмы с древовидными пионами и начищенные до блеска медные жаровни. Господин Сю Бань лично провел их по новым апартаментам, был вежлив и внимателен, словно родной отец, беспокоящийся о любимых сыновьях. Жаловаться было не на что.
Едва они появились на службе, господин Сю Бай снова тепло приветствовал их и тут же передал им поручение его величества: расследовать дело о красной удавке. Этим делом занимался один из сотрудников магистрата, потом ему дали в помощь второго, но дело застопорилось.
Чень Сюаньжень вежливо попросил посвятить их в подробности. Чиновник, который вёл дело, Лао Женьцы, с готовностью кивнул, выразив полную готовность рассказать обо всём.
Сю Бань устроился на стуле рядом и постарался стать как можно менее заметным.
* * *
[1]жуцюнь — топ и длинная юбка, которую завязывали чуть выше груди.
[2]праздник третьего дня третьей луны
[3]180 см
[4]Красавец эпохи Южных и Северных династий Гао Чангун был высок, имел приятную внешность, и был талантливым военачальником. Однако никто не воспринимал умопомрачительного красавца как отважного воина. Поэтому, отправляясь в сражение, Чангун надевал маску.
[5]Когда Пань Ань ехал по улице в повозке, девушки толпами собирались, чтобы увидеть его неземную красоту и закидывали его повозку фруктами. «Закидать повозку фруктами» — «восхищаться красотой мужчины».