Созданы для любви
Шрифт:
– Нет-нет, не стоит беспокоиться.
Адам внимательно посмотрел на Марию, словно что-то подозревал.
– Возможно, я должен сказать тебе, что только что привез Дэвида. Вначале я хотел устроить тебе сюрприз, но потом понял, что не стоит.
– Вовсе нет! – возразила Мария. – Это замечательный сюрприз. Я ужасно скучала по нему с тех пор, как оставила замок. Хорошо еще, что Хантливуд недалеко. Не знаю, как благодарить вас за то, что вы разрешили мне пожить здесь. Спасибо вам, сэр Адам.
– Не
«Он хочет, чтобы я оставалась здесь», – подумала Мария. Она понимала, что выбора у нее нет. Но сможет ли она выдержать очередной удар судьбы – снова стать женой предателя?
Мария почувствовала, что ненавидит своего мужа за то, что он поставил ее в такое положение. Мало того, что Кеннет не оставил ей выбора, – так он еще и заставляет ее обманывать старого друга, который всегда хорошо относился к ней.
– Я буду без вас скучать, – пробормотала Мария.
Должно быть, что-то в голосе выдало ее. Потому что сэр Адам вдруг пристально посмотрел ей в глаза и проговорил:
– Я ненадолго уезжаю. Думаю, что здесь для тебя найдется много дел, так что ты даже не заметишь, что я уезжал.
Они поговорили и о других делах, а потом Адам спросил:
– Где же Сазерленд? Я ожидал, что застану его здесь.
От столь неприятного вопроса Мария вздрогнула, однако постаралась взять себя в руки и ответила:
– Вчера вечером он отправился в замок.
Сэр Адам нахмурился:
– Очень странно… Этим утром я не видел его там. Да и Перси его искал. Кеннет должен был сопровождать его на встречу с Корнуоллом.
Сердце Марии отчаянно забилось.
– Было очень поздно, когда он уехал, – пробормотала она. – Возможно, он… заснул. – Сообразив, что сказала глупость, Мария поспешила объяснить: – Кеннет почти не спал, потому что помогал мне вычистить каморку, где я нашла старый сундук вашего отца.
Сэр Адам насторожился, но тут же с улыбкой проговорил:
– Он там уже много лет. Я просто забыл про него.
– В этом сундуке очень интересные тетради, – сказала Мария, чувствуя, как заливается румянцем. – Вы не возражаете, если я посмотрю их?
– Конечно нет, – ответил Адам, вновь взявшись за свой суп. Он казался совершенно беззаботным, но Мария заметила, каких усилий это ему стоило.
– А ваш муж… Он тоже восхищался этими тетрадями?
Мария вспомнила, с каким интересом Кеннет пролистывал тетради. Впрочем, тогда она была так сильно удивлена его появлением в комнатке, что совершенно не думала об этом.
– Думаю, что да. Хотя мы не говорили об этом. – Мария помолчала и спросила: – А можно, я покажу эти тетради Дэвиду? Некоторые рисунки очень интересные.
– Да, конечно. А когда вы закончите, я сам переставлю этот сундук в
Некоторое время спустя Мария привела Дэвида в каморку. Как она и думала, Дэвид любил рассматривать рисунки, сделанные в заморских странах. Но ей, кроме того, хотелось серьезно поговорить с сыном.
Мария не знала, как начать разговор о ребенке, которого она носила. Более того, она подозревала, что Дэвид, сопоставив время венчания и последующее появление брата или сестры, будет плохо думать о ней.
В комнате стульев пока не было, и Мария закрыла крышку сундука, приглашая сына присесть с ней рядом.
– Я кое-что хочу сказать тебе и надеюсь, что ты обрадуешься, Дэвид.
Сын посмотрел на нее странным взглядом и спросил:
– Ты о ребенке?
– Как ты узнал?! – вырвалось у Марии.
– Некоторое время назад сэр Кеннет рассказал мне об этом. Он думал, что я расстроен поспешностью вашей свадьбы, потому и рассказал.
Мария была искренне озадачена поступком мужа.
– И ты действительно был расстроен?
Дэвид лишь пожал плечами, и Мария закусила губу. Как она не поняла раньше, что это может обескуражить сына?!
– Мне очень жаль, но это я должна была сказать тебе об этом.
Мария тщетно вглядывалась в лицо сына, пытаясь увидеть его чувства за обычной маской невозмутимости. Как часто она сожалела, что вместо настоящих эмоций видит на лице сына лишь эту маску. По ней – так даже гнев был бы лучше. Порой Марии казалось, что ее сын был совершенно лишен каких-либо чувств. Неужели это знаменитое английское воспитание?
– Я рад, что ты так счастлива, мама, а сэр Кеннет – превосходный рыцарь, – проговорил наконец Дэвид.
– Ты действительно рад? – спросила Мария.
Дэвид задумался – словно прежде никогда не думал об этом.
– Я переживу, – ответил он, пожав плечами.
Ответ сына озадачил Марию. Неужели «переживу» – это все, что он мог об этом сказать?
– Я знаю, как тебе было трудно, когда убили твоего отца, – тихо проговорила Мария.
Дэвид криво усмехнулся:
– Ты говоришь о казни? Мой отец был предателем и понес заслуженное наказание, а его позор не имеет ко мне никакого отношения.
Мария ждала чего угодно, – но только не этого. Ответ сына ужаснул ее, и она сочла нужным пояснить:
– Твой отец боролся за то, во что верил. Он не был предателем для своего народа. И для твоего народа, кстати.
Мария сама была удивлена, что защищала графа Атолла после стольких лет презрения, однако же… Что бы он ни сделал по отношению к ней и ее сыну, он все же был великим шотландцем, и Мария хотела, чтобы Дэвид понял это. Очевидно, годы приглушили былую горечь и позволили ей увидеть все в ином свете.