Сожги в мою честь
Шрифт:
– Открыто, Милош, заходи и прикрой дверь.
Появление букашки предварило робкое «тук-тук». Задохлик вошел, едва удерживая кипу папок, и, воспитанный, как всегда, подождал приглашения сесть.
– Не стой столбом, бери стул.
– Спасибо, патрон, папки тяжелые.
Антония вздохнула: у парня силенок маловато, тут не поспоришь.
– Это означает, что ты нарыл весомые улики?
– Да… Но давайте прежде о сербе.
– А в чем проблема?
«Да в том, что я полицейский, должен защищать закон. Я верю в правосудие, а мои действия судит Господь,
– Мне не по себе, патрон, воротит от смерти Йозевича.
– И зря.
– Как сказать. Когда вы представили мне свой план, речь шла лишь о том, чтобы заставить серба распространять слухи.
– Верно – посеять панику в преступной среде.
– Но его не должны были убить. А убили!
– Ну и? Что ты хочешь сказать?
«Смелее, Милош, не дрейфь под ее взглядом!»
– Что вы использовали меня или прокололись. Мало хорошего в обоих случаях. Вы или желали его смерти, или не предвидели такого исхода.
– Третьего варианта не может быть?
– Нет. Серб прежде работал на Бонелли. Я читал об этом в архиве. Думаю, вы были в курсе, но скрыли от меня. Как и то, что его задерживали по подозрению в убийстве девочки в Герлане.
– Суд Антона отпустил.
– Пусть так. Но в этом деле слишком много умолчаний, патрон, а общая атмосфера меня напрягает.
«Жак говорит: ты недооценила гнома. Профессией он не ошибся – не пройдет мимо явных улик. К тому же у него просто талант копаться в прошлом. Недурно, но со мной ему не тягаться. Понимаешь, козявочка, я тоже умею читать досье. А в твоем личном деле есть пустоты, которые мне удалось восполнить. Ты ловко замаскировал свой секрет, никто не знает… кроме меня. Так следи за тем, что говоришь, Милош».
– Допустим, у тебя есть доказательства, что хочешь в обмен на молчание?
«Тяжело дышит, вот оно – с головой погружаемся в шантаж».
– Ничего, патрон. Почти ничего.
– Пусть и почти ничего – все же у тебя есть требование.
– Нет, пожелание – перейти в другой отдел. Я замазан, как и вы, одинаково виновен. В свое оправдание скажу, что полностью вам доверял. Но доверие поуменьшилось, и я просил бы содействовать моему переводу в департамент Эро. Это в ваших силах, большего не нужно.
«И все? Ты умиляешь меня, букашка, я-то ожидала чего покруче. Но ты пай-мальчик. Если думаешь, что я отпущу тебя, сильно ошибаешься: ты слишком мне нужен. Но только прочти сообщение из Ниццы – сам будешь умолять разрешить остаться».
– Глянь-ка на этот мейл.
– Что это?
– Копия секретного документа. От судьи из Ниццы.
«Ну что, зацепило, малыш? Аж в лице переменился».
– Раввин? Как в Маконе? И что это значит?
– Значит, что он и есть убийца прусака. Я не могла предвидеть, что раввин пришьет серба, полиция об убийце понятия не имела… Да, Милош, выпали новые карты, нам загонять новых хищников. Я еще не знаю, что у них на уме, на кого они работают. Наше дело выяснить – пока ангелы Апокалипсиса не протрубили.
– Но почему этот тип прикончил Йозевича?
«Спасибо
– Как раз это я и прошу тебя выяснить.
– Простите?
– Напрягись, вспомни, что я сказала в ресторане: «Мне требуется молодой помощник с незамыленным взглядом». Вот это я и имела в виду: в расследовании нужен ты, чистый и необстрелянный. Ты должен увидеть то, что не заметим мы – побитые жизнью. И не сомневайся, я бы обязательно просветила тебя насчет «достижений» прусака – в нужный момент.
«Вот дерьмо, я зашел слишком далеко, совершил главную ошибку моей жизни! Как же теперь вновь завоевать ее доверие? Спокойно, Милош, перечитай мейл, вспомни, где встречал упомянутое имя – где-то в досье. Точно, открой ту толстую синюю папку, ищи, это здесь. Брибаль… Брибаль… Брибаль…»
– Брибаль! Есть, патрон!
– А именно?
– Анри-Констан Брибаль, судья, председательствовал в процессе «421», прежде чем ушел в отставку.
– «421»?… Сгоревший клуб, где погибло два десятка молодых людей?
– Да, патрон, драма, разыгравшаяся в Ля Домб десять лет назад. Помните, процесс завершился скандалом: не было вынесено ни одного серьезного приговора.
– Так точно, теперь вспоминаю. Но какая связь с нашим раввином?
– Владельцем клуба был не кто иной, как Матье Бонелли. – «Ну и лицо у нее! Похоже, я снова поднимаюсь в ее глазах». – Вообще-то Бонелли не пришлось сесть на скамью обвиняемых: контракт с управляющим клуба освобождал хозяина от всякой ответственности.
– Узнаю Матье – его фирменные гнилые делишки.
– Это не все: Йозевич работал в «421» начальником безопасности. Он дежурил в клубе все уик-энды, кроме того, когда разыгралась трагедия – из-за бронхита. Однако это не помешало ему выступить на процессе свидетелем.
– Дай угадаю – на стороне защиты?
– В точку, патрон.
«Превосходно, букашечка моя, не можешь и представить насколько. Вот такого я и ждала от тебя, когда поручала порыться в архивах. История, которую ты вытащил на поверхность, пусть и стародавняя, проливает свет на нынешние преступления. Я полностью в этом убеждена. Но Жак говорит: «Осторожнее, Антония, используй ее, чтобы докопаться до правды и для своей большой стирки».
– Как на духу, Милош, все еще хочешь перевода в департамент Эро?
Глава 17
Зябко снаружи,
Стужа внутри меня -
Мне ли страшиться холода!
Поля совсем серебряные – тронуты инеем.
Я приглядываюсь, соображаю, что к чему, раскидываю мозгами.