Сожги в мою честь
Шрифт:
– Прибыли в пункт назначения, Милош.
– Вижу, патрон, приехали раньше назначенного срока, как я и говорил.
Мест для парковки на улице было в изобилии, Милош вырулил к дому адвоката. Выйдя из машины, осмотрел здание. Довольно новое, симпатичная архитектура, но все равно – не такое он ожидал увидеть.
– Так Канонье кукует в этом домишке? Не бог весть…
– Что тебя не устраивает?
– Все устраивает, дом даже ничего себе. Просто я-то думал, что адвокат проживает в особняке.
– Знаешь, что он вышел в отставку в сорок пять лет?
– Да, из-за несчастного
– Ну, так считает копейки, как и все вокруг. Но, судя по всему, запасец имел. Жалеть его не будем – квартирка хорошая.
«Кому ты говоришь!» – чуть не возразил Милош.
Антония набила трубку. Раскурила, пыхнула дымом, мысленно бросила жетончик в аппарат связи с небесной канцелярией.
«Дела идут, Жак. Йозевич получил заслуженное, Вайнштейн и Рефик косятся друг на друга, Тино скоро их «помирит». А в нашем ведомстве Каршоз подведет Гутвана под монастырь, тот собьется с верного курса, и Романеф завершит начатое. Радужные перспективы».
Проходящий мимо тип из разряда «Старая добрая Франция» резко затормозил, пораженный видом большой трубки в зубах Арсан.
«Не переживай, любимый, я остаюсь честным полицейским, но кто-то же должен делать уборку там, куда не достает метла. Мы заварили кашу, чтобы вокруг было почище. Осталось разгрести завалы в истории с раввином».
Зевака продолжал таращить на Антонию глаза размером с блюдца. Комиссар, утомившись от настойчивого внимания, пустила струю дыма в его сторону. Шокированный или испуганный, тот сразу же дал деру.
«Тем, кого удивляют мои методы расследования, я бы втолковала, что они не меняются в зависимости от ситуации. Да-да, Жак, я применяю закон одинаково для всех. Каждое преступление должно наказываться: пусть я и благословляю убийцу Бонелли, найти его – мой долг. Видишь, для этого и приехала поговорить с Канонье».
– Идемте, патрон, пора.
Позиция off. Антония знаком дала понять, что гасит трубку. Пока убирала ее, сделала несколько широких шагов и оказалась под окнами здания.
Посетителей встречал домофон. Арсан нажала кнопку вызова рядом с именем адвоката.
– Да?
– Здравствуйте, мэтр, это комиссар Арсан, звонила вам утром.
– Приветствую, комиссар, открываю. – Щелчок освобожденного замка, просвет в дверном проеме. – Четвертый этаж, налево.
Бормоча «Спасибо», визитеры прошли в холл. Тот соответствовал высокому классу здания. Мрамор, стекло, растения – фешенебельный уровень. И вершина роскоши – аромат амбры в лифте. Сопровождало до четвертого этажа благоухание, встречала приоткрытая дверь апартаментов Канонье.
– Входите, – крикнул хозяин из глубины квартиры. – Я в гостиной!
Полицейские закрыли за собой дверь, прошли по коридорчику – и протерли глаза. Комната, где их поджидал адвокат, сияла ослепительной белизной. Ни одного цветного предмета мебели – ее вообще было мало. Даже ковровое покрытие белое, одинакового оттенка с цветом стен. И – диковинка в абстрактном стиле – висящие девственно-чистые полотна. Ни безделушек, ни сувениров. Канонье жил в первозданном пространстве, причудливом подобии рая. Одежда под стать, тоже белая: просторный халат и сандалии спартанского воина сочетались
Окутанный голубоватым облачком хозяин, сидящий в позе «дзен» в вольтеровом кресле, вызвал в воображении Антонии гусеницу из сказки «Алиса в стране чудес». Непринужденность Канонье демонстрировал не меньшую.
– Добро пожаловать, комиссар. Надеюсь, дым вас не беспокоит.
– Вы у себя дома, мэтр, и я тоже курю.
– Тогда закуривайте без церемоний. Вы тоже, мсье… Как вас зовут, кстати?
– Лейтенант Милош Машек, мэтр. Курение пока не входит в число моих недостатков. У меня много других, а о ниспослании этого изъяна не перестаю молить дьявола.
Ответ понравился Канонье и удостоился его удовлетворенной улыбки. Парень обладал остроумием и приличными манерами. Никак Антония не могла его раскусить: букашку следовало назвать Янусом. Если в бригаде лейтенант изъяснялся коряво, то на нейтральной территории говорил легко и цветисто. Странная двойственность. Кто же он на самом деле?
Пока комиссар ломала голову, Милош искоса изучал Канонье. Тот бархатным голосом пригласил гостей садиться.
«Ладно скроен, темные волосы, гладкое лицо, импозантен, я бы сказал, хорош собой – должно быть, производил разрушительные набеги на женские ряды. Тем более, что так и не был женат, разве только на своей работе. Судя по первому впечатлению, оправился от последствий несчастного случая, если можно оправиться от перелома позвоночника. Черепно-мозговая травма, перелом костей таза, не знаю чего там еще – так, здесь повезло выкарабкаться. Восторгаться чудом – дело лишнее, скажем, господь дал второй шанс. Ох уж этот мотоцикл, думаю, Канонье проклинает его небезопасность. Байк, которым управлял мэтр, влетел под грузовую машину, спасатели извлекли из-под колес перемолотое тело. Адвокату не только пришлось расстаться с коллегией – Канонье как проклятый вновь учился ходить, на реабилитацию потребовались годы. К тому времени, как ноги вновь стали слушаться, клиенты давно его покинули. Печальный конец карьеры, защитой он больше так и не занимался».
Покашливание. Голос Антонии вернул Милоша к действительности.
– Гм! Спасибо, что согласились нас принять, мэтр, обещаю не очень вас утомлять.
– Господи боже, я неплохо себя чувствую, комиссар. Конечно, передвигаюсь я не так хорошо, как раньше, жутко хромаю…- Канонье указал на трость, притаившуюся за шкафчиком.
– … Вот почему мне необходим этот предмет. Не хотел использовать его в вашем присутствии от стеснения или гордости.
Багряно-красная палка, нечто несуразное в декоре.
– Гляди-ка, не белая, – усмехнулась Антония.
– «Слепая» – так прозвали богиню правосудия, комиссар. Я достаточно долго служил ей, теперь могу отплатить ее же цветом – хотя белый нельзя назвать цветом. И потом, мне отказываются служить ноги, а не глаза.
Сбитая с толку, Антония вцепилась в тему разговора, как кошка в мышь.
– Могу задать вам вопрос?
– Попробуйте, если иск может быть принят к рассмотрению.
– Почему вокруг все белое? Однородного белого цвета?