Сожги в мою честь
Шрифт:
Табак прогорел. Антония, прервав разговор с воображаемым собеседником, выбила трубку и вышла из машины.
Еще не появившись на площадке, она знала, что ее приход поразит как громом.
И ее «обласкали» вниманием! Как только работяги заметили новое лицо, на площадке воцарилась убийственная тишина. Всего за тысячную долю секунды втолковали, что присутствие ее нежелательно – мягко говоря. Антония не оскорбилась таким отношением – да она просто была наверху блаженства. Она угадывала гнев этих мужиков, выглядящих потешно в своих белых тюбетейках,
Тот или другой – без разницы. Антония окликнула первого, кто проходил мимо, усатого изможденного заморыша.
– Здравствуйте, любезный! Не могли бы вы подсказать, где найти господина Рефика Сака?
Любезный не был камикадзе. Пусть вопрос и был пустяковым – отвечать полицейскому означало навлечь на себя неприятности. К тому же дружки следили за реакцией бедняги, готовые отрезать ему язык, если тот откроет рот.
Рот открыть все же пришлось – изображая вежливость, подключая акцент:
– Я турецкий, разрешение пребывание Франция.
– Мне до лампочки! Я спрашиваю, где ваш хозяин.
– Лампочки? Не понимать, я турецкий, разрешение пребывание Франция.
Настаивать дальше – пропащий труд, Антония обратилась ко всей галерке:
– Хорошо! Итак, вы слышали, что я спросила, кто может ответить?
Из-за спины громко окликнули:
– Я здесь, комиссар! Что вам от меня надо?
Антония обернулась. Рефик насмешливо смотрел на нее сверху вниз с высоты своих метра девяноста двух. Тридцать лет, лысый, никакой растительности на лице, мускулистый – больше похож на атлета, чем на мафиозо-беспредельщика. К тому же и одет в костюм спортивного покроя, чуть небрежный и дорогой.
– Перекинуться словечком с глазу на глаз, мсье Сака, это не займет много времени.
– Что случилось, комиссар, нашли какие-нибудь мои пожитки на Монблане?
– Только поезд, а внутри два трупа. Вы к ним не имеете отношения, а вот их смерть может вас вскоре затронуть.
Клоп недоверчиво скривился.
– Пройдемте в офис, там будет удобнее поговорить.
– Лучше прогуляемся немного, я же сказала, что это займет три минуты, не больше.
Все более заинтригованный, клоп проревел своим людям на непонятном жаргоне: «Kicini sollamak, ya da ben tuktal bir olacak!», что Антония перевела как «Пошевеливайте задницами, иначе отоварю по полной!».
Перевод, похоже, оказался верным, потому что все поднажали.
Удостоверившись, что работники приведены в чувство, Рефик догнал Антонию. Перед ними возле аэроклуба высились сооружения выставочного парка. Вдалеке взлетали самолеты из аэропорта имени Сент-Экзюпери. Повсюду деловые кварталы боролись с промышленными зонами за каждый клочок земли. За тридцать лет городской пейзаж изменился до неузнаваемости. Некогда деревенская, восточная окраина Лиона превратилась в индустриальную.
– Итак, комиссар, что это за покойники?
Антония спрашивала себя, разговаривал ли уже прусак с Турком. Если
– Читали статью Гутвана в утреннем выпуске?
Гутван! Целовать ему руки – вот что должен был делать клоп! В деле с грузовиком журналист защищал его как самый преданный сторонник.
– Зачем мне лгать? Конечно, читал.
– Вот о чем в статье ни слова: трупы, о которых я говорила, извлечены из того поезда. Это Матье Бонелли и Ромен Гарсия.
– О! Это просто ужасно.
Не очень убедительный тон: судя по всему, клоп был в курсе.
– Бонелли сожгли живьем. Гарсию застрелили.
– Печальный финал… Делаю вывод, что вы расследуете их убийство.
– Вовсе нет, БРБ здесь вне игры.
– Как так? Расследование находится не в вашей компетенции?
– Нет, ни один из моих людей не принимает в нем участия. Дело ведет криминальная полиция Бургундии.
Казалось, ответ озаботил Рефика. Он скорчил гримасу, которую Антония сочла признанием: такое трепло, как прусак, докладывая о гибели корсиканцев, сдало свой источник – капитана Мишеля Нанси. Чудненько! Продолжение пройдет как по маслу.
– Я прочитал, что разыскивают раввина.
– В статье Гутвана? Забудьте эту писанину. Тот тип, если вообще существует, может быть только свидетелем. По правде говоря, мсье Сака, вы представляете, что истово верующий может жестоко убить двух человек?
– Не очень.
– По-моему, речь идет о личной мести. На острове Красоты это называется преступлением чести.
– Вы думаете?
– А как иначе? Среди братьев-островитян у Бонелли имелись не только друзья. Могу поспорить, что убийца вращается в его кругу… И люди Бонелли знают это лучше некуда. Надеюсь, что полиция найдет убийцу раньше – для его же блага.
Антония подходила к машине. Шедший рядом Рефик выглядел удрученным.
– Я приехала не за тем, чтобы просто все это рассказать, мсье Сака.
– Не сомневаюсь, комиссар.
– Видите ли, за время службы я уже сталкивалась с подобного рода делами. Всегда есть ловкач, желающий поживиться. Проблема в том, что его алчность вызывает опустошительную бойню в кругу друзей и соратников.
– Другими словами, я должен уяснить…
– Что история повторится снова. Неизбежно. И вот хороший совет: держитесь подальше от россказней, особенно переносимых близким человеком: он греет руки на этой истории. Когда можно зашибить монету, первыми в спину стреляют друзья.
Голос Турка будто выцвел от волнения, губы еле двигались:
– Почему именно близкий, а не любой другой человек?
– Потому что ему доверяешь! Даже если за будоражащие слухи щедро платит большой хитрован.
– Но зачем?
– Чтобы пообщипать рынок. Метода классическая: хитрован провоцирует кризис, чтобы науськать одних на других. И как только конкуренты останутся с голым задом, ему всего-то и останется, что наклониться и подобрать ставку. Кроваво, вероломно и действенно.