Сожги в мою честь
Шрифт:
– Вот это да! Если бы Гутван упомянул его имя в этом бардаке, Вайнштейн был бы в ярости.
– Упомянуть – пустяки. Ненависть журналиста к верующим огорчила бы Еврея гораздо больше… Вайнштейн мерзавец, но вместе с тем ревностно соблюдает религиозные обряды. Руки прочь от его церкви. Не думаю, что ему придется по вкусу, когда термит устроит живодерню для раввина.
– Само собой, но надо еще приманить насекомое, и с умом.
– Сеть, Антония, Сеть… Тут моя сфера, я этим и займусь.
– Тогда я беру на себя поле боя… Я уже знаю, как его заминировать.
И, предвкушая
– Без официального расследования с нашей стороны, боюсь, Гутван не поверит.
– А сейчас раввином мы не занимаемся.
– Идеально было бы, если бы всплыли новые данные, тогда мне поручат уголовное дело, пусть даже только частично. Но вам же известны процедуры: БРБ зависит от парижского судьи.
При данных обстоятельствах Антония могла лишь сокрушаться о существующем порядке. Она только собралась разделить сожаления судьи, как завибрировал ее мобильный.
– Арсан слушает… Да… И где это? Хорошо, поставьте в известность Каршоза и держите меня в курсе.
Она выключила телефон, сияя ярче, чем победитель лотереи:
– Думаю, господин судья, в воздухе запахло обращением о принятии дела к производству. С ним вы скоро познакомитесь близко: патруль обнаружил в Тассене тело Антона Йозевича. Его только что зарезали.
Часть 2
Паутины их для одежды негодны, и они не покроются своим произведением; дела их – дела неправедные, и насилие в руках их.
Исаия 59:6
Глава 16
Гибель серба подстегнула расследование. Пусть полицейские и не оплакивали жертву, все же их долгом было отыскать убийцу. Все стремились и еще к одной цели – прищучить Рефика или Вайнштейна. Чуть везения – и преступник выведет прямиком на них. Этой надеждой, а еще ожиданием зеленого сигнала светофора и жила вся бригада. Но те, кто должны были дать отмашку, отсутствовали на перекличке. Необъяснимо отсутствовали.
Устав ждать, Одиль крикнула со своего рабочего места:
– 9.28, а Каршоза все нет! Кто-нибудь в курсе, где он?
В ответ прозвучал слегка взвинченный мужской голос:
– Никто! Мобильный отключен.
– Наверное, поехал домой принять душ, – откликнулся еще один инспектор. – Думаю, он смертельно устал – пахал всю ночь.
– Не хватало еще, чтобы шеф завалился спать.
Одиль не стала спорить:
– Ладно, давайте-ка я пошлю ему смс… Майора нет, а от Арсан есть новости?
– Она едет, только что меня предупредила.
Взгляды всех присутствующих уткнулись в обладателя информации – Милоша, любимчика шефа! Раз уж он был в курсе малейших передвижений комиссара, надо
– Так поторопись, – уколола Одиль. – Беги готовить ей кофе, у тебя две минуты, не больше.
Смешки и ухмылки со всех сторон довершили начатое – унизили и задели.
И Милош, вспыхнув, вновь уткнулся в папки досье.
«Что ж, презирайте меня, пока получается, я ведь умею и кусаться – долго ждать не придется. Арсан это тоже касается. Мне очень не нравится роль, что она мне приберегла. Прусак не должен был умирать. Я полицейский, кой-чему научился, начальница об этом позабыла. А ее задумки попахивают подставой. Ну так ей скоро платить, и счет будет немаленький».
Потирая виски, Милош вспомнил совет Паскаля.
«Он был прав – от этих залежей бумаг несет неприятностями. Но не в том смысле, как полагает Каршоз: здесь на явные доказательства вины всем было фиолетово. Почему никто не взял на себя труд состыковать факты? Хмм, ответ известен заранее – из-за недостатка времени и людей. И профсоюзы с этим согласны».
Из коридора послышались голоса и шаги. Движение свидетельствовало о появлении Антонии. Вскочив со стула, Одиль готовилась засыпать начальницу вопросами.
«Вот и она! Так я, по-твоему, букашка? Что ж, придется окрестить меня по-новому. Я накопал такое, что стану паразитом, королем паразитов. Подобного насекомого коллекция Арсан еще не знала. От моего преображения станет жарко – задницу мадам припечет неслабо».
Как Милош и думал, первой на Антонию накинулась Одиль. Лихорадочно-взвинченная, она обратилась к начальнице на повышенных тонах, что та сухо пресекла в момент:
– Модерато! Анукян, убавьте громкость. Если не ошибаюсь, в школе полиции вас учили соблюдать субординацию.
Одиль почувствовала, как щеки горят от смущения.
– Прошу прощения, патрон, и не думала вас оскорбить.
– Принимается, лейтенант. Что вы хотели еще?
– Информацию и указания в расследовании убийства Йозевича. Им пока никто не занимается, нам бы и карты в руки. Если дело передадут другому отделу, все будут рвать и метать.
– Понятно… А каково мнение Каршоза?
– Ээ… Майор завернул домой переодеться, скоро вернется.
Не дослушав до конца, Антония уже поняла, что Каршоз вымотался и решил сделать передышку, а Одиль его прикрывает.
– Ладно, надеюсь, явится в скором времени. У меня новая информация из Дворца правосудия, общий сбор в моем кабинете в 10.30. Присутствие Каршоза обязательно, пошлите ему сообщение. – Одиль чуть кивнула, обещая связаться с Паскалем. – И еще, лейтенант. Попросите Милоша зайти ко мне со всеми документами.
Одиль кивнула еще раз – будет исполнено. Безотлагательно.
Положив конец словесной перепалке, Антония направилась в свой кабинет.
Почти голые стены: она хотела, чтобы помещение было простым и сдержанным. Никаких фотографий – только официальный портрет француза номер один. Карта региона и план города, казалось, изнывали от скуки. Две фоторамки на рабочем столе – исключение из общего правила. С одной фотографии Антонии улыбался Жак. Со второй свою остренькую мордочку тянул Жорж.