Сожжение
Шрифт:
– Вот кто ведёт здоровый образ жизни… – усмехнулась Ирина, вспомнив Леонтьева. – Он просто помешан на спорте и на диете!
С помощью всё того же Геннадия Корчаева Ирина в прошлом году устроилась администратором в концертный зал «Октябрьский» – это, наконец, был в её жизни шаг вверх. Она теперь согласовывала концертные программы и гастрольные графики артистов и превратилась в настоящую бизнес-вуман. Вспомнив об этом, она теперь воспрянула духом.
– Артисты, актёры – это моя нынешняя любовь! – заявила Ира и, оказалось, попала в точку.
– Но ведь и меня утвердили на роль в сериале «Троцкий», – напомнила ей Милана. – Я ведь говорила тебе? Для меня это будет первый опыт в игровом кино, потому я
– Да?! – восхитилась Ирина. – И кого же ты будешь играть?
– Любовницу Троцкого Мирру Стрелецкую.
– Это главная роль??
– Не то чтобы главная… Нет, я всё-таки закурю! Хотя понимаю, что это ломает мой имидж в спортивном благотворительном движении…
Милана пересела за другой столик и зажгла сигарету, выдувала дым в сторону от Ирины, но, докурив, вновь села напротив.
– …Ты не представляешь, что такое внимание публики, быть на подиуме и центром интереса всех! А под камерами? Фото-, видеокамерами?
Ноздри Миланы трепетали, глаза расширились, и вся она словно вдруг осветилась прожекторами, лицо её сделалось как-то подсвеченным изнутри и даже странно уродливым: это был знак власти над зрителем той, которая находится в центре внимания!
Ирина изумилась и, чтобы скрыть пришедшую на ум догадку, откинулась к спинке сиденья и опустила глаза. Она и раньше замечала в Милане, что та делалась слегка не в себе, когда говорила о своих выступлениях на подиуме, о съёмках, об интервью.
…Они вечные дети, – подумала Ирина о знаменитостях. – Какой-нибудь певец или скрипач-виртуоз, актёр – дожив до седин, всё равно остаётся ребёнком, тем самым мальчиком, которого родители ставили на табурет, чтобы он прочёл стихотворение гостям… Таков и в целом общественный идеал: он воспитывает подавляющее большинство людей – даже не актёров – в роли тех, кто повинуется указаниям невидимого режиссёра. Большинство людей всю жизнь живут, оставаясь детьми, не перестают ими быть даже в статусе бабушек и прабабушек, до самой смерти. Но настоящий человек, – думала дальше Ирина, – должен отличаться от этого насаждаемого идеала; он должен быть деятелем тайных практик. Это два типа человеческих существ, хотя тип актрисы может быть более богатым и блестящим, чем человек-режиссёр или манипулятор. Звезда богаче, но лишь потому, что мы даём ей это богатство, – подумала Ирина с гордостью, и не столько за себя, сколько, наверное, за британские спецслужбы, обеспечившие Милане её коммерческий успех.
Ирину так потрясло это открытие о своей подруге, что она не запомнила – просто не отметила сознанием, – о чём ещё они говорили в баре. Она что-то механически отвечала, улыбалась, колола шутками в ответ на подначивания бармена, вдруг осмелевшего с ними… Но думала всё о том же: Милана – сумасшедшая, манипулируемая кукла, – причём, ей нравится, когда ею управляют!
Собственно, это и так подразумевалось; на этом и основывалась Ирина роль в постели как «мужчины», овладевающего женщиной – Миланой… Но то было в постели; то было тайной; а оказывается, то же самое существовало и явно!
…Если уж на то пошло, я – богаче, влиятельнее тебя, – подумала Ирина, глядя на Милану в упор и не скрывая презрения. «Я богаче её», – сказала она взглядом и бармену, который понял её по-своему и подмигнул этак игриво: дескать, мы – якобы обслуга – на самом деле сильнее наших клиентов.
И вот они желают бармену и официантке спокойной ночи и уходят в купе.
Геннадий
Полковник Геннадий Михайлович Корчаев работал начальником «Отдела по обеспечению основ конституционного строя на телевидении, в кино и на зрелищных мероприятиях». Отдела – чего? Всего лишь Петербургского УФСБ, в том-то и видел Гена
Поэтому он и вцепился в возможность крышевать, – а, может быть, и разрушить изнутри, – киногруппу, которой были поручены съёмки телефильма «Троцкий» – сериала явно не петербургского, но общероссийского значения.
Именно поэтому Геннадий Корчаев со своим агентом Ириной Балашовой лично поехал в Москву, там своими руками в роскошном номере «Ленинградской – Хилтон» помог ей установить две видеокамеры размером примерно с горошину перца, – и после первой же ночи Ирина, как ни в чём не бывало, рапортовала ему, что «съёмка прошла успешно». И показала видео, на котором она была в постели с некоей толстой девахой с иссиня-чёрными волосами. «А где объект?» – возмутился Геннадий. – «Она будет завтра. Это пока тренировка…»
Но съёмок Миланы не появилось ни «завтра», ни «послезавтра», а то, что получилось в итоге, никуда не годилось. Геннадий мог бы быть взбешён, если бы не одно «но»: Ирине удалось больше, чем просто заснять компромат на видео; она сумела стать подругой «объекта».
Зачем это; что будет дальше? Тут мысли полковника Корчаева начинали несколько уходить в туман, хотя общий план у него имелся и не вызывал сомнений.
Двадцатисемилетняя Милана давно имела лесбийские склонности и связи, это Геннадий хорошо знал через агентуру, хотя видео-компромата до сих пор не было. А вот её нынешний муж – продюсер Виталий Цекавый – лесбиянок не выносил, и на этом можно было сыграть. Цекавый, в свою очередь, был вхож к жене нынешнего премьер-министра, – и возникала мысль: а что, если подложить Милану в постель к жене премьера или даже к самому премьеру?
Скомпрометировать второго человека в государстве и отстранить его от власти! Вот какие цели ставил перед собой полковник Корчаев, – хотя агенту Ирине Балашовой ничего об этом, разумеется, не говорил. Плох солдат, который не мечтает стать генералом, и плох полковник, который не мечтает стать фельдмаршалом. Ему, Геннадию, сорок четыре года, и нельзя ещё считать, что его время ушло. В Ельцинскую эпоху такие операции очень даже удавались: ведь сумели же заснять на видео и убрать с должностей министра юстиции Ковалёва и генпрокурора Скуратова! Ковалёва засняли видео-камерой, установленной на полке буфета, против того стола, где он в одних плавках сидел с девушкой, одетой в купальник. Потом он же был запечатлён в бассейне, – собственно, ничего не делал, просто плескался с девчонками. Скуратова засняли в постели с двумя проститутками – более выразительный компромат.
Если Балашова закрепит свои отношения с Миланой, то уж профессионалы сумеют через неё создать нужные ситуации и их использовать. Но в Москве питерским чекистам работалось очень непросто: с большим трудом Гена сумел даже внедрить Ирину в окружение Миланы Вознесенской. Все доступы к той перекрывались какими-то непонятными подружками и друзьями, возможно, работающими на британские спецслужбы или уже на Цекавого. На вокзал в Москве Милану проводила её секретарь-референт – категорически не наша женщина, а в Питере на вокзале встретила ещё одна – совершенно чуждая и посторонняя органам особа. Хорошо, что хоть в поезде Ирина осталась с «объектом» наедине, и ещё бльшая удача: Милана согласилась первые день-два в Питере пожить в двухкомнатной Ириной квартире на проспекте Большевиков. А уж там для видеосъёмки всё было оборудовано и не раз опробовалось. И Геннадий был в восторге, когда Ирина в первый же день в Питере сообщила ему, что видеозапись есть.