Спариться с бывшей
Шрифт:
— Да ладно! И ты? Я имею в виду, ты не должна сдерживаться только потому, что он мой брат. Не стесняйся говорить, что думаешь.
— На самом деле, я бы хотела сохранить это в тайне, — говорит она, и в тот момент, когда я выхожу за дверь, роясь в своем рюкзаке в поисках чего-нибудь еще, чем я мог бы занять себя, чтобы не слышать их.
Придется поработать.
Я перехожу в гостиную, опускаюсь в одно из кресел и открываю свой ноутбук на коленях. Внештатный монтаж аудио, помимо того, что это карьерный путь, который возненавидел бы мой отец, дает возможность иметь действительно гибкий график,
Наушники с шумоподавлением помогают немного приглушить голоса Элизы и Эйдена, и я могу только сделать звук достаточно громким, но чтобы он не причинял боли, и прокручивать один и тот же клип столько раз, пока он не начнет терять смысл, и работа со звуком, которую я выполняю, кажется ненужной.
Мне тяжело смотреть на экран гораздо меньшего размера в темноте. Все еще не привык к тому, что у меня один экран вместо трех для размещения разных программ и папок.
Не совсем понимаю, почему это такой ручной процесс, когда он называется автоматической заменой диалогов. Внимание легко отвлекается от строк, которые читает актриса, каждый раз, когда мне приходится искать другое окно, чтобы найти нужный файл. Даже когда они перестают разговаривать на кухне, каждый звук, издаваемый Элизой, доходит до меня. То, как она вздыхает, или ее шаги, то, как она барабанит пальцами по столешнице, когда думает.
Это так знакомо, что причиняет боль, вырезая во мне те пространства, которые раньше занимала она.
Наш конец был… скоропостижным. Мне никогда не приходилось мысленно вносить ее в список «не прикасаться». «Держи руки при себе» — фраза, которая звучит у меня в ушах с детства. Не трогай музейные экспонаты, не бери в руки незнакомых кошек, а теперь еще и не хватай свою бывшую жену за задницу. Как бы заманчиво это ни было.
Нет, я справлюсь. Мы в разводе восемь лет, и я ни разу не позвонил ей по пьяни или не написал по электронной почте, что она все еще иногда преследует меня во снах.
В конце концов, я отказываюсь от попыток закончить работу и закрываю ноутбук. Темно, машины Элизы нет на подъездной дорожке, но запах ее кожи остается в доме.
Я выхожу на улицу, даже не надев обувь. В лесу сбрасываю одежду и принимаю облик волка. Я бегу, чтобы не думать.
Добрую половину месяца, между последней четвертью луны и первой, мой волк почти не имеет надо мной власти. Но каждую ночь после первой четверти, по мере прибывания луны, его влияние растет, пока я не теряю контроль, и трансформация достигает своего пика.
Между употреблением ликера, настоянного на аконите, и изнурением себя, я обычно могу немного унять пыл.
В последнее время обращение ощущается по-другому. Оно более неистовое, менее контролируемое, чем раньше. Вероятно, поэтому я так волновался, когда подумал, что стая начала дичать. Может быть, это просто часть взросления, и мне не о чем беспокоиться.
Уже близится утро, когда мой разум, наконец, проясняется, а волк отступает.
Небо угрюмого бирюзового цвета, луна на его фоне бледно-оранжевая. Леса и поросшие травой холмы — почти черные очертания, прорезающие небо, и дом незаметно вписывается в пейзаж. Только разбросанные прямоугольники желтого света, льющиеся из окон отмечают его присутствие
Еще чертовски рано, но Логан уже там, когда я проскальзываю через заднюю дверь, его ключи и пальто лежат на стойке рядом.
Когда я нахожу его в старом кабинете отца, он выглядит менее изможденным из-за сегодняшней луны, чем я себя чувствую. С другой стороны, он, вероятно, провел ночь, запертый в подвале под пивоварней.
У пивоварни есть подвал, да, это жутко. Я не часто спускался туда, даже когда жил здесь. Это самый безопасный вариант, комнаты специально построены для того, чтобы содержать нас, когда мы в худшем своем состоянии.
Логан поднимает взгляд и инстинктивно хмурится, как только видит меня, стоящего в дверях. Его длинные темные волосы напоминают волосы нашей матери, особенно в сочетании с тем холодным, отстраненным видом, с которым он держится. Если у него проблемы с тем, что я бегаю по холмам вместо того, чтобы сидеть взаперти всю ночь, он ничего не говорит об этом сразу.
У нас не было времени пообщаться с тех пор, как я появился, и, судя по не слишком восторженным взглядам, которые он бросал на меня, я действительно не думаю, что он этого хочет. Он всегда принимал сторону родителей во всем, что касается брака с людьми.
Тогда я буду краток.
— У меня заканчиваются бутоны аконита, — говорю я ему вместо приветствия.
— Тебе следовало запастись ими, прежде чем приезжать сюда, — вздыхает он, тем не менее отодвигаясь от большого папиного стола. Сверху разложены вещи Логана, в том числе несколько свадебных открыток с наилучшими пожеланиями, вероятно, от других волчьих семей, с которыми наши родители ходили в одну церковь.
Семейные фотографии, на которых мы с ним были едва ли старше малышей, сидящих на коленях у родителей, те, что раньше стояли на папином столе, теперь на каминной полке напротив него, рядом с урной.
Не могу сказать, что меня слишком беспокоит отсутствие нашего отца. Я давным-давно перестал оплакивать то уважение, которое питал к нему. Какое имеет значение, что теперь он действительно мертв?
Беру лежащую рядом потрепанную бейсболку, которую он надевал всякий раз, когда выходил на улицу, нанося толстый слой солнцезащитного крема на нос. Теперь бейсболка пахнет скорее пылью, чем потом и травой. Я выворачиваю ее наизнанку просто потому, что знаю, что это разозлило бы его, если бы его призрак наблюдал за происходящим с небес. Не думаю, что он заслужил попасть в рай, но я уверен, что он мог бы пробиться туда силой.
Я снова обращаю внимание на Логана, когда он поворачивает фотографию пивоварни сорокалетней давности в рамке, чтобы открыть один из тех маленьких настенных сейфов. Когда он вводит код, я замечаю, что тот изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз.
— Я так и сделал, — настаиваю я. — Просто мои запасы закончились быстрее, чем я думал.
Эта маленькая уловка с аконитом не очень хорошо срабатывала последние пару ночей. Возможно, это стресс от всей недавней драмы с моей семьей и Элизой, которая сделала моего волка раздраженным и беспокойным. Чем ближе к полнолунию, тем будет хуже.