Спартак
Шрифт:
Еще за час до полудня Кай Ганник вывел оба свои легиона из палаток и напал на римлян. Мамерк мужественно встретил неожиданное нападение и тотчас же послал контуберналия за помощью к Крассу.
Вскоре к месту битвы явились почти одновременно со всеми своими силами Спартак и Марк Красе. Началось сражение несравненно более ожесточенное, чем все другие: лишь ночной мрак, спустивший на ряды бойцов, положил конец битве. У римлян было свыше одиннадцати тысяч убитых, а у гладиаторов - двенадцать тысяч триста, в том числе храбро сражавшиеся Ганник, Каст и Индутиомар,
Через четыре часа после сражения Спартак, собрав своих, продолжал путь к Петелинским горам, выбирая крутые тропинки среди лесов и обрывов.
Красе, оставшись хозяином поля битвы, велел сжечь трупы римлян и к величайшему удивлению увидел, что из двенадцати тысяч трехсот гладиаторов, павших в этом сражении, только двое были ранены в спину, все же остальные погибли, сражаясь лицом к врагу.
После этого сражения Красе раскаялся в том, что написал Сенату, прося помощи Помпея и Лукулла; истощение сил гладиатора было его заслугой, а слава окончания войны будет приписана другим полководцам. Он решил покончить с мятежниками раньше, чем вернется в Италию Лукулл, и прежде чем Помпей, уже прибывший в Рим со своим войском, выступит в Луканию.
Поэтому, отдав под начальство Скрофы шестьдесят тысяч человек, он приказал ему преследовать Спартака, не давая ему ни отдыха, ни покоя, а сам с остатками своего войска направился в Фурии и оттуда в Потенцию, рассылая во все стороны своих вербовщиков, обещая богатое вознаграждение всем, кто поступит к нему в армию.
Скрофа всячески затруднял отступление Спартака, завязывал схватки с его арьергардом, добивался частичных успехов и захватывал в плен небольшие группы гладиаторов, которых потом вешал на деревьях вдоль дороги.
Из Кларомонта, огибая холмы, Спартак направился к Гераклее.
Но, достигнув берега Казуентуса, он увидел, что река вздулась от недавних дождей и превратилась в бурный поток. Переправа была невозможна. В это время нагнавшая его римская кавалерия стремительно напала на хвост колонны гладиаторов.
Спартак пришел в ярость. Выстроив свои легионы, он сказал им, что в этом сражении нужно или победить или всем погибнуть, так как в тылу у них река, недоступная для переправы. Затем он с необыкновенной стремительностью обрушился на неприятеля.
Натиск гладиаторов был так яростен, что через два часа римляне обратились в бегство, и гладиаторы, свирепо их преследуя, уничтожили свыше десяти тысяч легионеров. Гладиаторов пало всего около восьмисот. Паника среди римских солдат была столь велика, что, пробежав второпях мимо Акри, они остановились только, когда очутились внутри стен города Фурии...
Красе, узнав о поражении, понесенном Скрофой, поспешил из Потенции в Фурии со своим войском, увеличившимся благодаря новобранцам до тридцати восьми тысяч. Осыпая упреками солдат Скрофы, он пригрозил им новой децимацией, если они еще раз обратятся в бегство.
Пробыв в Фуриях несколько дней. Красе пустился по следам гладиаторов, которые, по уверению его разведчиков, расположились лагерем у берега реки Брадануса, недалеко от Сильвия.
Через
Спартак побледнел и приложил правую руку к груди, как бы для того, чтобы сдержать сильное биение сердца. Отпустив гладиаторов и приказав, чтобы о них позаботились, он развернул папирус и прочел следующее:
НЕПОБЕДИМОМУ И ДОБЛЕСТНОМУ СПАРТАКУ ВАЛЕРИЯ МЕССАЛА СЛАВЫ И ЗДОРОВЬЯ
"Враждебная судьба и враждебные божества не пожелали защитить твое благородное предприятие, которому ты, возлюбленный мой Спартак, отдал все сокровища своей благороднейшей души. Хотя победа, благодаря твоей сверхчеловеческой доблести и проницательности, три года развевала ваши знамена свободы, ты не сможешь преодолеть враждебный рок и римское всемогущество, так как против тебя вызван из Азии Лукулл, и в момент, когда я пишу, Помпей Великий, вернувшись из Испании, выступает со всем своим войском в Самниум. Уступи, Спартак, уступи и сохрани свою жизнь для моей пламенной, неугасаемой любви, сохрани себя для ласк нашей любимой малютки Постумии, которая останется сироткой, если ты будешь упорно продолжать войну, ставшую теперь безусловно безнадежной.
Женщина, которую любит Спартак, не может, не должна и не будет советовать ему совершить малодушный поступок. Сложив оружие после того, как ты привел в трепет Рим, после того, как ты покрыл свое имя славой и лаврами стольких блестящих побед, ты не сдаешься из страха перед твоими врагами, - ты уступаешь непреодолимому року. Власти рока не может сопротивляться никакая человеческая сила, о нее всегда разбивались усилия самых могучих людей, каких только знала история, - Кира и Пирра, Ксеркса и Ганнибала.
Прежде чем на арену войны прибудет Помпей, сдайся Крассу. Чтобы не уступить славу победы над тобой своему сопернику, он, наверно, согласится на почетные для тебя условия.
Оставь это предприятие, ставшее теперь неосуществимым, укройся в моей тускуланской вилле, где тебя ожидает любовь самая чистая, самая нежная, самая пылкая, самая преданная; там ты радостно проведешь свою жизнь в беспрерывных восторгах счастья, неведомый людям, любимый муж и отец.
О Спартак, мой Спартак, несчастная женщина умоляет тебя, несчастная мать тебя заклинает; твоя дочь, слышишь, Спартак, твоя бедная дочь со мной у твоих ног, обнимает твои колена, покрывает поцелуями и слезами твои руки, умоляет тебя, чтобы ты сохранил для нас свою драгоценную жизнь, которая нам дороже всех сокровищ мира.
Рука моя дрожит, покрывая письмо этими строчками, рыдания душат меня, и горячие слезы, текущие из моих глаз на папирус, во многих местах вытравят написанное мною.
О Спартак, Спартак, пожалей свою дочь, пожалей меня, слабую я несчастную женщину, которая умрет от отчаяния, от печали, если ты умрешь...
О Спартак, пожалей меня, так сильно тебя любящую, боготворящую я почитающую тебя больше, чем могут быть почитаемы и боготворимы всевышние боги! О Спартак, пожалей меня...
Валерия"