Спасатель
Шрифт:
– Две-три недели. – Ответил я. – Сами, как врач, должны понимать, что такое карантин. Потом на свободу. Но работа у нас по наряду. Пока коммуной живём. Выйдут девочки замуж, тогда и дома поставим для семейных. Нарожают вам детишек для практики.
– А основная деятельность вашей коммуны, какая? – интересуется Василина. – Сельскохозяйственная?
Она махнула рукой в сторону наших огороженных полей, хорошо просматриваемых из ««санитарного концлагеря»».
– Конезавод и добыча соли. – Просветил её Тарабрин. – Остальная наша община живёт
– Много вас тут?
– Много. Тысяч двадцать душ. Но здесь, в Крыму, мало пока.
– А врачи ещё есть?
– Есть. – Отвечает Иван Степанович. – Только все там, на Тамани.
– У нас, пока вы, Василина Васильевна, не появились, всех лечил наш ветеринар. Правда, он с опытом трёх войн. Так что с тем, что пока случалось, справлялся. Ещё есть фельдшер с Черноморского флота. Медсестру вот с вами освободили. Так что санчасть в конезаводе вырисовывается полноценная.
– Пробу с ужина снимать будете, начальнички, - подошла улыбающаяся чему-то Иулина.
– Обязательно, - поднялся Тарабрин. – Куда идти?
Попадья махнула неопределённо в сторону полевой кухни.
– Кстати, матушка, а почему новеньких не постригли под ноль? – понял я, что меня всю беседу напрягало. Короткая, почти модельная стрижка врачихи.
– Тяжко мне с ними, Митя. – Вздохнула Иулина.
– Во всех местах безропотно выбрились, как положено. Гнид вычесали. Постригли коротко ножницами они сами себя. Иначе – в драку. Но я предупредила, что если хоть одну гниду у кого найду, то всех наголо обрею насильно уже.
– Матушка, я тут припомнил, что во времена моего детства в шестидесятых годах в деревнях избавлялись от вшей с помощью керосина. Волосы им мыли. А кто не захочет керосином вонять – пусть бреют головы налысо.
И улыбнулся. Вот я, какой умный!
– Можно попробовать. – Покачала головой Иулина. – А более приятных лекарств нет никаких? Уж больно неохота керосин нюхать.
– Поищем. А вы пока пользуйте керосин.
Да… такие ароматы вокруг приятственные от разнотравья степного. А их керосином… Но, что делать? Что делать? Тут вопрос не только гигиенический, но и дисциплинарный. А то толпе баб дай только побуянить. ««Когда казаки плачут»» у Шолохова читали? Вот-вот. А еще Аристофана можно припомнить. Чем-то надо баб занять в карантине. А то все беды, как известно от безделья проистекают. И не только у баб. У монахов, зеков и солдат те же проблемы.
Пригласил к столу сестру-хозяйку из пленных.
– Техник-интендант второго ранга Ионина Таисия Павловна, - представилась слегка полноватая женщина лет двадцати пяти. Брюнетка. Кареглазая. Стрижена коротко ««под мальчика»». Симпатичная бабёнка. Военная форма чистая, но видно, что поле прожарки и стирки. Разве что неразглаженная и без ремня гимнастёрка полощется на ней. Юбка чуть ниже колен. На ногах высокие брезентовые сапоги. Надо же и немцы в плену не позарились на такую обувку. А для лета она хороша.
– Садитесь, Таисия Павловна, - предложил я и сам представился. – Хочу вам предложить должность кастелянши в нашей коммуне. Заведовать всем текстильным складом, выдачей и обменом белья. Как постельного, так и исподнего. Вам же знакома такая работа.
– На столько душ? – только и откликнулась та на предложение.
– Примерно триста, - ответил я ей.
– Ничего особо сложного. В медсанбате было больше народу, если считать вместе постоянный и переменный контингент. Кому я подчиняться буду?
– Мне. Я тут вроде самый главный. Пока мне. А как жена моя родит и сюда приедет, то ей. А повседневно – мичману. Он у нас главный за всем складским хозяйством.
– Прачечная отдельно будет или тоже подо мной?
– Вот вы и прикиньте, как лучше всё организовать, а то пока мужики сами себя обстирывают в ручье по субботам, а то не дело. Время от работы отрывается. А дел у нас невпроворот.
– Всё надо вручную стирать, или какая механизация будет? – интересуется.
– Вот подумайте, что можно приспособить для облегчения труда. А как у вас в медсанбате было?
– По-разному. Где как. Но в основном всё руками. У наших прачек главной старшина стоит. Я ещё с ней посоветуюсь. Просьбы принимаете?
– Смотря какие, - пожал я плечами.
– Девочки по сладкому соскучились. Даже просто по сахару, не говорю уже про конфеты. Помочь с этим можете?
– Будет зависеть от вашего поведения, - тут же нашёлся я. – Будете матушку Иулину слушаться, будет вам сласти. А нет, так нет.
Ну, чисто дети. Угроза оставить без сладкого – действенная мера.
Глава 10
Дегтярного мыла я накупил в 1994 году, когда ещё его делали по советскому ГОСТу. На всех. Большой ящик. Плюс в своём осевом времени немного дустового мыла добавил, для тех, кому дегтярное не поможет – бывают и такие случаи. Плюс в зоомагазине несколько коробок особого шампуня для наших барбосов – пусть с блохастыми псами Баранов возится.
Еще аптеки прошерстил по списку военврачихи Васюка в двух временах. Ленты стерильных одноразовых шприцов вдобавок к списку. Местной анестезии. Проверенных антибиотиков.
Плюс просто шампуни, особо приятно пахучие - запах керосина отбивать. Хозяйственное и туалетное мыло на ежедневное употребление. Губки-мочалки, зубные щетки, футляры к ним и индивидуальные мыльницы – мыльно-рыльное по моему мнению у каждого должно быть своё. Зубную пасту – отечественный ««Жемчуг»», болгарский ««Помарин»» и французский ««Сигнал»» - проверенное качество без переплаты за бренд.
Порошок вот зубной к 1994 году уже стал дефицитом. Надо просить Тарабрина, чтобы тот его привёз от Брежнева. В те времена его пропасть была и за копейки на каждом углу. Пяти сортов. Помню после переезда на Ленинский проспект я им потолок белил из старого советского пылесоса. Просто поток воздуха на реверс переключаешь и вот вам хороший бытовой краскопульт.