Спасите, мафия!
Шрифт:
— Без проблем! — обрадовался холеричный шинигами, что восседал на столе слева от гусика со спокойным нравом.
— Мы обязательно придем, как только вы обживетесь, — обнимая кружку крыльями добавил тот самый, правый шинигами.
— Вот и хорошо, — улыбнулась я.
— Кстати, — усмехнулся гусик слева, — а вы не хотите узнать, как вам с документами быть?
Такой вопрос поставил меня в тупик, но у Кёи, кажется, ответ был готов. Однако, стоило лишь ему открыть рот, чтобы ответить, хитрый Гу-Со-Син-холерик пододвинул к нам выуженные из-за пазухи документы и протянул:
— Вот! Владыка Эмма велел передать. Паспорт, свидетельство о рождении, аттестат школьный, данные из института, в котором ты, Катя, якобы училась до этого момента. Японский язык ты будешь знать с момента, как окажешься в том мире, так же, как мафиози знали русский язык с момента, как попали сюда. Они, кстати, ваш язык не забудут.
— Здорово, — пробормотала
Сие было правдой: японский я начала учить (спасибо Такеши), как только поняла, что влюбилась в главу всея японской Дисциплины, а потому знала, как тяжело выучить этот язык, и была Владыке Эмма за такой подарок до безумия благодарна.
— А то, — синхронно усмехнулись Гу-Со-Сины и присуседились к чашкам, опустив в них клювики. Кёя тоже был доволен, но явно считал, что бросать изучение языка не стоит: надо заняться тонкостями, которые с автоматическим знанием основ языка не передались. Это я понимала, даже не глядя на него: слишком хорошо знала его дотошную и любящую точность и скрупулезность натуру…
В целом, вечер прошел на удивление мирно и весело, и, попрощавшись с шинигами, исчезнувшими в белой вспышке и обещавшими, аки Шварцнеггеры, еще вернуться, мы пошли наверх. Распрощавшись у моей двери, мы разошлись по своим комнатам, и вскоре я уже спала, как сурок, и снился мне чудесный дом с садом камней, который я скоро должна была увидеть в реальности…
POV Лены.
Что ж за день-то такой?! Что ж у этой Графской морды за поведение-то такое неадекватное? Что ж у Владыки фантазия-то такая больная, что он нас к этому извращенцу на целый день отправил?! Кошмар… С утра я пережила глубочайший шок, убив лягушку, а для меня это и впрямь шок, потому что животные — это нечто безумно важное для меня, затем мы попали в иной мир, и только я начала отходить от происшествия с лягушкой — оп-па! Явился во плоти, хоть обивки колоти! Хотя какая там плоть, так, масочка да перчаточки — больше ни шута не видно! И вот, явился к нам этот призрак Лувра и давай измываться! Чего мне стоило его не заязвить в ответ, знает только алкоголик, перед которым бутылку самогона поставили и злую тещу напротив посадили, а теща — трезвенница и алкоголененавистница… Бэлу было еще хуже. Временами его рука сама собой тянулась за стилетом, но неимоверным усилием воли Бельфегор, которого Граф как только не обзывал, подавлял в себе желание немедленно воткнуть ножичек в глазницу масочки Графской хари. Он, наверное, себя наркоманом ощущал, у которого ломка второй день, но он в психушке заперт, а перед ним шприц с героином в воздухе плавает, вот только поймать его нет возможности. Короче говоря, жуть! И я (анорексичная пышка, серая мышка в готичном наряде, смерть без косы, скелет в шкафу, анатомическое пособие, «тетя, сдай анализ за меня — я от армии откосить хочу»), и Бельфегор (демонёнок с ножичками, Бельчонок, крошка-енот японской мультипликации, пародия на чеширского кота, Беллатрисушка-не-Лестрейндж, зек с полосочками-разукрашками, строитель Беломорканала без лопаты, маньяк без права на убийство) мечтали Графа прибить на месте. Вот как раз за те прозвища, что я перечислила, за те, что не перечислила, и за вынос мозга — тотальный и жестокий. Однако, если честно, польза от этой поездки всё же была. Мы поняли, что оба умеем держать себя в руках. Бэл сумел не метнуть в Графа стилет и не нахамить, а я — не съязвить и не впасть в глубочайшую депрессию или в приступ паники, а это дорогого стоит. Думаю, мы поняли самое главное — пределов совершенству нет, но если к нему стремиться, то, каким ты был в начале пути, будет разительно отличаться от того, каким ты будешь в конце, и этот образ тебе-прошлому вполне мог бы даже показаться идеалом…
После ужина, где мы немного пришли в себя, я поговорила с Суперби и выяснила, что за день с ним ничего ужасного не приключилось, так как он просто отдыхал, валяясь на кровати и читая, прервав сию полезную без сомнения деятельность лишь ради обеда. Рука его, к счастью, уже практически полностью восстановилась, и я поразилась скорости регенерации его организма, однако Акулка заявила, что на нем всё заживает как на собаке. Любопытные межвидовые метаморфозы, что я могу сказать? Но я была рада, что он в относительной норме, и решила пойти спать, потому как сил не было уже ни на что. Где шлялся Бельфегор — понятия не имею, но пока я беседовала с Суперби, его полосатой тушки в пределах видимости не наблюдалось. Приняв душ, я нырнула в кровать и практически тут же отрубилась, что для меня было нонсенсом — сказывалось нервное напряжение и нежелание перед сном себе нервишки портить обсуждениями с Бэлом того, какая Граф кочерыжка от полусгнившего кочана капусты…
Проснулась я, ночью мучившаяся от кошмаров и периодически просыпавшаяся, но тут же опять отключавшаяся, как всегда очень рано — сила привычки, хотя, похоже, мне скоро придется от этого отвыкать… Страшноватая перспективка,
— А где Бэл?
— Без понятия, я ему не тюремный надзиратель, хоть он и носит робу полосатую! — фыркнул вариец.
Сердце ухнуло в пятки, и я, наплевав на Катино возмущение, отправилась наверх, не притронувшись к еде. Первым делом я решила поискать Принца в его комнате, и вломилась в царские апартаменты аж без стука. От сердца тут же отлегло: Бельфегор мирно посапывал в две дырочки, запутавшись в одеяло, как гусеница в кокон. «Тоже мне, футонный червь, гусеничка котацу!» — подумала я, чувствуя, что в груди поднимается возмущение. Ну как он мог меня вот так вот бросить?! Нахал! Правда, после моего вторжения в комнату Принца прошел лишь миг — это я описываю всё так, словно на пороге полчаса простояла. На самом деле, стоило лишь мне переступить порог, как он тут же открыл глаза (ну, это я предполагаю: чёлку-шторку никто не отменял) и сел, а в руках у него появились стилеты.
— Спокойно! — крикнула я. Мало ли, нашпигует меня спросонья ножиками, как хорошая хозяйка яблоками — гуся (не путать с Гу-Со-Синами)…
— Ты? — озадачился Принц и сунул ножики под подушку. — Не ожидал…
К слову, кофты на Бельфегоре не наблюдалось, и я имела сомнительное счастье лицезреть его бренную, перебинтованную на пузе тушку с аристократически-бледной, практически белой кожей, довольно худую, но стоило бы ему напрячь мышцы, как стала бы видна накачанная рельефная мускулатура. Впрочем, на то он и был хорошим воином, чтобы уметь расслаблять мышцы до такого состояния, когда неопытному глазу будет казаться, что перед ним просто доходяга, хоть и очень подтянутый. А еще тело Принца покрывали ужасные шрамы разной этимологии и возраста, но мое внимание больше всего привлекли тонкие длинные шрамы, как от порезов, явно очень и очень старые, которых было подавляющее большинство, и они тут же заставили меня вспомнить Расиэля и мгновенно разозлиться. Бэл проследил за направлением моего взгляда, с возмущением пересчитывавшего шрамы, и, усмехнувшись, поманил меня к себе. Я фыркнула и, подойдя к креслу, на котором висела его одежда, шваркнула ее Принцу. Он свои шмоточки поймал, но одеваться не спешил, заявив:
— Ты, похоже, поняла правильно. Это подарочек от Расиэля. Не все, но многие. В Варии мне иногда тоже прилетало — в Битве Колец, например, меня довольно серьезно покалечило взрывом турбин. Но разве шрамы выжившего не свидетельство его побед?
— Только если он всегда бьется с противниками до смерти, — пожала плечами я и села на кровать в ногах Бэла.
— Тоже верно, — хмыкнул он. — Но знаешь, даже если сражаешься с кем-то и проигрываешь, получая шрам, надо не опускать руки, а продолжать тренироваться для того, чтобы вновь вступить в бой и на этот раз победить. У меня нет шрамов, говорящих о долгах: я победил всех, кто посмел покалечить тело Принца. Эти шрамы — свидетельство моих побед.
— В этом я и не сомневалась, — фыркнула я. — Бэл, ты не можешь проиграть. Потому что если ты проиграешь, то вернешься, чтобы победить. Твой характер, твое стремление к идеалу не дадут тебе остаться в проигрыше.
— Верно, — улыбнулся Принц с довольным видом и обнял меня со спины. — Но ведь на то мы и описаны символом Розенкрейцеров, разве нет?
— Они к гармонии стремились, помимо самосовершенствования. Неужели мы и под это подходим? — съехидничала я, зная ответ.
— О да, — усмехнулся Принц. — Потому что мы стремимся к гармонии с собой, а для внутренней алхимии это главное. Розенкрейцеры ведь стремились к гармонии с собой куда больше, чем к гармонии с теми, кто не был членом их ордена, они радели за добродетель, однако не спешили открывать тайны мироздания «непосвященным». Их внутренняя гармония — это алая роза эмблемы, а десять ее лепестков — стремление к совершенству. Крест же — это искупление и стремление к той самой гармонии. Чем же мы не подходим под этот символ?