Спасительная любовь
Шрифт:
— У нас меньше времени, чем мы предполагали.
Глава 9
Они получили передышку. Ко времени их возвращения прогноз Грейс оправдался. Джек больше не пробовал вставать, и было непохоже, что он сумеет подняться скоро. Лихорадка совсем свалила его. Пока Грейс принимала соболезнования в лавандовом салоне, Оливия этажом выше ухаживала за приходящим во все большее раздражение Джеком. Но ее усилия не давали результатов — лихорадка не уменьшалась.
— Я не хочу, —
— Ты уже говорил это, — сказала Оливия, убирая тарелку.
Он не слушал ее.
— Мне нужно встать. Я уже потратил достаточно времени. Мне необходимо найти это.
Оливия вскинула голову.
— Найти это?
Он уже произносил эту фразу, когда очнулся. Джек тер пальцами глаза.
— Я не мог потерять. Я должен найти.
— Джек? — Она держалась очень спокойно, хотя сердце у нее заколотилось. — О чем ты?
Джек недоуменно раскрыл глаза.
— Что?
— Что, как ты думаешь, ты потерял?
Он раздражался все больше.
— Потерял? Я ничего не терял. Кроме, — теперь он чуть ли не рычал — моей чертовой памяти. А моя жена не делает ничего, чтобы помочь мне восстановить ее.
— Ты утратил только часть памяти, — ответила Оливия, чувствуя все большее беспокойство.
Ее Джек никогда не употреблял при ней бранных слов. Он никогда не говорил таким взвинченным тоном, словно внутри его клокотала ярость.
— Пора еще раз выпить отвара ивовой коры, — сказала она, стараясь не смотреть на его горящие лихорадочным огнем глаза.
— Прости, Лив, — вдруг сказал он и погладил ее по щеке. — Я не люблю болеть. Особенно после того, как уже почувствовал себя лучше.
— Да, — сказала она, избегая его прикосновений, и занялась отваром. — Я знаю.
— Ты отыщешь это для меня? Ты ведь отыщешь?
Шло время, Оливия мучилась, а Джек постепенно все больше поддавался лихорадке. Только что он был в себе, в следующий момент уже барахтался между двумя мирами, а потом ускользал неведомо куда.
Грейс осмотрела рану и сказала Оливии, что это будет самая тяжелая ночь. Леди Кейт предложила, чтобы кто-нибудь сменил Оливию. Но та не могла допустить этого. Не могла отойти от Джека, когда ему так плохо.
К десяти часам она была полностью вымотана душевно и физически. Джек неспокойно спал с неизменной холодной тряпкой на лбу. В комнате было душно. Оливия подошла к окну, приоткрыла его и с удовольствием вдохнула теплый ветерок.
Окно выходило на широкую, шикарную рю Рояль и парк за ней, где под пышными кронами деревьев и мерцающими фонарями прохаживались парочки. Церковные колокола пробили час. Прошло шесть дней после сражения, и на улицы стали возвращаться обычные звуки: постукивание колес, цоканье копыт, монотонные низкие крики продавщиц фиалок, обрывки разговоров, пронизываемые музыкальным женским смехом.
Оливии нестерпимо
Она не может позволить себе любить Джека. К нему вернется память, и он снова прогонит ее. Во второй раз ей не перенести этого.
Но она не ушла. Она стояла, прислушиваясь к метаниям Джека в постели. Он совершал странные движения, словно рылся под одеялом, похлопывал себя там, где могли бы быть карманы, искал что-то. Или кого-то.
— Мими! — время от времени звал Джек.
— Возможно, это его старый пони, — услышала Оливия голос за своей спиной.
Оливия обернулась и увидела стоящую в дверях леди Кейт.
— Если так, то этот пони блондинка с грудями как гранаты.
Маленькая герцогиня прошла внутрь, и Оливия увидела, что на этот раз она была в пеньюаре из мерцающего шелка, расшитого золотыми драконами.
— Как гранаты? — повторила она, глядя на Джека. — Господи. Я заметила, что он изменился, но кто знал, что он станет лириком?
Оливия задумалась.
— Он изменился, да?
Леди Кейт вынесла свой вердикт.
— Он больше не наш многообещающий золотой мальчик Джек. Я думаю, жизнь в конце концов настигла его.
Оливия покачала головой.
— Что-то произошло. — Вернувшись на свое место у постели Джека, она сняла с его лба ставшую теплой тряпочку. — Я просто хочу, чтобы он вышел из этого состояния и сказал нам, что ни в чем не виноват.
— Ему уже лучше, — с гримаской сказала леди Кейт. — Если этого не случится, я просто не знаю, что нам делать.
Оливия посмотрела на бледное, измученное лицо Джека и вздохнула.
— Если бы вы спросили меня об этом до Ватерлоо, у меня нашлось бы несколько соображений.
Леди Кейт улыбнулась.
— Когда они уходят и возвращаются полуживыми, становится невозможным благородно негодовать — вы это имеете в виду?
Оливия намочила тряпочку и выжала.
— Все так. — Лицо ее исказилось. — До тех пор пока они не начинают звать другую женщину.
Леди Кейт фыркнула.
— Что ж, тогда он не заслуживает вашего преданного служения. Завтра днем берите отпуск и присоединяйтесь к живущим нормальной жизнью.
— Можно, — сказала она. — Если я сначала не задушу его подушкой и не отправлюсь в тюрьму.
Леди Кейт положила руку ей на плечо.
— Мною движет не желание облегчить вашу ношу. Вы нужны мне, чтобы помочь с посетителями.
Оливия прикрыла глаза. Только не паниковать. Она не хотела никого видеть. Особенно Джервейса. Он непременно заявится, в этом не было сомнений.