Спасти «Скифа»
Шрифт:
– Кто? – спросили изнутри тихо и осторожно.
– Портного надо, – ровным голосом ответил Чубаров. Услышал, как медленно отдаляются шаги от двери, в глубь квартиры, подошел, уже не кроясь, потянул за металлическую ручку – заперто наглухо. Раз не спешит открывать, значит, не ждал никого больше, испугался.
Не раз и не два за свою короткую, но бурную жизнь попадал вор-домушник по кличке Соловей в подобную ситуацию. Выход один: делать ноги. Если у двери стоят, налаживаться в окно. А окно как раз по улицу выходит, это они с Михаилом уже просчитать
Оставалось надеяться, что Сотник допускает такую возможность, и тот, кто продал их группу, далеко не уйдет – не успеет, сволочь.
Крутнувшись на каблуках, прыгая в темноте через две ступени и чудом не загремев вниз по лестнице, Чубаров пулей вылетел на улицу, в темноту ночи, и вовремя – у стены, рискуя попасться патрулям, качались по тротуару и громко сопели две человеческие фигуры.
Нельзя кричать, это правильно. В два прыжка добежав до дерущихся, Чубаров, подгадав момент, двинул сотниковского противника по затылку. А когда тот враз обмяк, рывком перевернул лицом вверх. Схватил за грудки, встряхнул, зашипел в лицо:
– Глохни, сука! Поживешь еще!
– В окно, – коротко пояснил Сотник, споро поднимаясь с земли. – Как чувствовал…
– Куда ему еще… – Чубаров снова встряхнул пленника, который слабо застонал при этом, не сдержался – ударил в лицо, стараясь причинить боль и пустить кровь, чтобы огорошить его сразу, отсечь любые мысли о возможности сопротивления. – Молчи, падаль, и веди в дом – поживешь еще.
Вырваться беспалый не пытался – покорно пошел вперед, отпер дверь – ключ оказался в кармане, и не вошел, а влетел внутрь: так сильно Чубаров толкнул его в спину. Не устояв на ногах, пролетел по коридору, и подняться не успел – подоспевший Соловей тут же дал волю свой злости, в слепой ярости топча предателя ногами. Сотник вмешался вовремя, столкнул Максима с лежащего, кивнул на дверь – запри, мол, а когда тот отошел, вытащил фонарик, ослепил захваченного лучом света прямо в глаза. Когда тот попытался закрыться – получил по рукам.
– Не убивайте, – зачастил он. – Товарищи, пожалуйста… Меня заставили…
– Апостолу Павлу на том свете расскажешь, кто тебя заставил! – резко прервал его Сотник. – Есть соседи рядом?
– Рядом – нету… Кого увезли на работы… В Германию… Кого расстреляли… Это сейчас уже, когда немцы второй раз…
– Все равно не ори. Говори тихо, отвечай на вопросы. Зовут как?
Беспалый молчал, тяжело дыша. Появился Чубаров, услышал последний вопрос Михаила, не услышал быстрого ответа. отстранил командира, сгреб провокатора в охапку, рывком поставил на ноги, впечатал в стену.
– Слышь ты, стукач поганый! Потрох ты дешевый, сука гестаповская! Ты сейчас базланить начнешь мне, как на исповеди, понял, нет? Только я не поп, я вообще не святой, я грехов тебе, падаль, отпускать не буду! Я тебя так застрелю, сразу!
– Все равно ведь… – прохрипел тот.
– А как ты думал?
– Пригожусь… я…
– Вот и докажи. А мы рассмотрим с командиром.
Увидев в свете фонарика стул, Чубаров поволок
– Посмотрим, на что ты нам сгодишься. Немцев тут нету рядом, так что сейчас твоя жизнь поганая, сука, от нас зависит. Звать как?
– Яровой… Яков… Яша…
– Скольких наших сдать успел?
– Нисколько… Меня оставили для связи… Не с партизанами… А никто не приходил, вот сегодня вы только…
– Давно продался?
– Меня радист сдал… Меня тоже предали, еще раньше! – он изо всех сил старался оправдаться.
Разведчики переглянулись.
– Два дня назад, получается? Когда тебя забрали?
– Ночью…
– Сам признался, Яша? Что-то не вижу следов мучений.
– Они знали все. Пистолет к башке, вот так же, как вы сейчас…
– Лучше б ты тогда издох, – в сердцах бросил Чубаров, еще сильнее вжав ствол в затылок Ярового.
Тот поморщился, но стон сдержал.
– Понятно… – сказал Сотник. – Наши, которые у тебя здесь были сегодня, – живы?
– Одного убили на месте. Сам видел. Он предупредить хотел того, кто на улице ждал…
– Виля, – вздохнул Чубаров. – Виля, значит…
Снова не выдержал – замахнулся для удара, но Михаил жестом остановил его.
– Второй?
– Увезли. Раненый он.
– Куда?
– Гестапо.
– Тебя почему отпустили?
– Не нужен уже… Я так думаю, не до меня им пока… Может, оставили, куда я денусь…
– Тоже верно, – согласился Сотник. – Кому именно ты докладывал? Кто там заправляет?
Яровой судорожно сглотнул подступивший к горлу ком.
– Начальник гестапо – Хойке… Гауптштурмфюрер… А потом другой приехал, специально выписали, как я понял. По-нашему чешет хорошо…
Похоже, первый испуг проходил, Яков держался все более уверенно. Будто не показания давал, не о своем предательстве рассказывал, а делился со своими полученной секретной информацией.
– Этого как звать?
– Брюгген… Имя еще такое, как плетка… Кнут! Точно, Кнут его зовут!
– Хорошо, Яша, что его зовут Кнут, – проговорил Сотник. – Только тебя он ни кнутом не драл, ни пряниками не кормил. Или кормил пряниками?
Яровой промолчал. А Михаил на ответе не настаивал: говорить, и правда, не о чем особо.
– До нас к тебе кто приходил? Ведь приходил кто-то, а, Яша?
– Так радист же и был! – теперь Яровой зачастил. – Кто с ним, сколько их – я не видел! Пришел, назвал пароль. Я ему, как положено, назвал адрес, ну, куда дальше… Холодная Гора… Только я не все сказал, правда!
Разведчики снова переглянулись.
– Что ты мелешь? Давай сначала и подробно, мы и так тут с тобой задержались, – велел Сотник.
– Говорю же – пригожусь еще…
– Червям ты могильным пригодишься, паскуда, – неожиданно спокойно произнес у него над головой Чубаров, и в наступившей как-то вдруг тишине отчетливо щелкнул взводимый курок.